В проблесках света из градаций расплывающейся сизой мглы летел порхающий корабль. Словно парящий в невесомости он прорывался в глубины забытого измерения вселенной. Паутины темноты безраздельной и мрачной опоясывающие корпус корабля разорваны были крыльями в миг, когда к ним пришло спасение.
«Когда сверкнет свет, тогда и будет спасение! – вспомнилось почему-то в этот миг капитану Зинову. – Спасение впереди…». Опалецирующие круги разлетающихся лучей пронзали ту мглу, и летящий, как голубь корабль вклинивался в километры доселе неизведанных измерений.
– Капитан, мы почти прибыли… – торжественно сообщила птица, взирая на своего капитана почти стеклянными глазами. Марево бесцветного огня выныривало из пустоши, поглощая даже свечения во мгле. Вдали были лучи света, но они были редкими и похожи были на звезды, что едва различимы были в темном небосводе.
Зиновьев, кажется, был рад, ощущая, как его постепенно охватывает невероятное волнение и трепет души, что заставляло его задуматься о глобальных явлениях во вселенной. Мужчина содрогался от восторга и наваждения предстоящих перемен. Он знал свое будущее. Впереди лучистым потоком света сверкал тоннель, что раскрывала перед путниками новые дороги. Голубь, был вполне крупного размера, и для своих людей, что летели в его теле, как бы частицы пара или духа, он был огромным кораблем.
Птица размышляла о еде; и Зиновьев, заглянув в ее голову, прочел мысли летуна. «Что-то о червях думал голубь, о жарком солнце и полете» – подытожил для себя сообщения от корабля-птицы. Голубь думал еще о чем-то светлом, что-то вроде солнца или сверкающего объекта, к которому птица мечтала лететь. Больше других внятных сообщений-мыслей Зиновьеву от низшего по разуму сознанию существа не получилось вычленить.
– Когда мы долетим до света, то… – мысленно сообщал порхающий корабль.
– Мы летим к свету? – Еще раз спросил капитан Зиновьев.
– Да, именно…
Вечная песня, что звучала, как воркование птиц удивила и даже поразила Зиновьева, что он даже решил помолчать и вслушаться в оттенки и тона этой речи птиц.
Птицы, что летели в стае рядом с голубем Зиновьева, подчинялись капитану, ибо он диктовал им свои мысли и приказы. Сияющие лавины света расплетались в разные косы, или как струны, тянущиеся милями, расползались в разные стороны от их позиции. Мужчина приказал птице лететь по крайнему тоннелю в глубинах вязкой тьмы. И птица послушалась, она знала, что Зиновьев был многократно умней ее, чтобы диктовать ей условия и правила полета в этих забытых мирах. Для птиц Зиновьев был большим и даже огромным человеком, что управлял их мыслями, траекториями движения и даже инстинктами.
