Запах крови и влажной земли висел в промозглом воздухе, густой и сладковатый, смешиваясь с привкусом гари и чего-то неосязаемо-горького. Поле битвы под городом Кавасаки остывало. Небо на западе кровоточило последними, багровыми лучами заходящего солнца, прежде чем погрузиться в чернильную, беззвездную ночь. Тысячи тел, искалеченных и безжизненных, лежали повсюду – самураи в порванных доспехах, асигару в истрепанных кимоно, крестьяне, набранные силой. Смерть расстелила здесь свой широкий ковер.
Джин шел по этому ковру. Не спеша, с холодной отстраненностью, ставшей его второй натурой. Его соломенная шляпа-коническая шляпа (дзингаса) низко надвинута на глаза, скрывая взгляд от остального мира, или, возможно, скрывая мир от своего взгляда. Плащ из грубой ткани наброшен на плечи, меч на бедре – его единственный спутник и вечное бремя. Он не мародер, не участник этой битвы. Он – скиталец. Один из тех, кто появляется *после*.
Но не только плоть лежала здесь. Для Джина поле битвы никогда не было просто мертвой землей. Оно *жило*. Жило отголосками ярости, отчаяния, страха и предсмертной боли. Жило *душами*.
Вот они. Поднимаются из остывающих тел, колеблются над лужами крови, цепляются за сломанные копья и брошенные знамена. Юрэй – призраки умерших насильственной смертью. Неясные, полупрозрачные фигуры, лишенные четких черт, с лицами, искаженными последним криком или гримасой ужаса. Некоторые бесцельно блуждали, потерянные в своем собственном кошмаре. Другие сжимали несуществующее оружие, пытаясь продолжать бой. Третьи просто "стояли", оцепенелые, не в силах осознать конец.
Это было его проклятие. Или дар? Он сам не знал. С тех пор, как его клан был уничтожен, с тех пор, как он остался единственным выжившим среди пепла и криков, граница между миром живых и миром мертвых для него истончилась. Он видел их. Чувствовал их. Их эмоции, их боль, их духовную энергию, которая медленно рассеивалась в воздухе или, что хуже, сгущалась, притягивая нечто еще более темное.
Джин остановился. Перед ним, склонившись над трупом самурая, копошилась группа низших Ёкаев – мелких, мерзких тварей, напоминающих гибрид насекомых и грызунов, которые питались остатками духовной энергии, как стервятники – плотью. Они были неприятны, но обычно не опасны для тренированного воина. Однако среди них витал один Юрэй – самурай, чей гнев еще не остыл. Его фантомная рука сжимала обломок катаны, и он стонал, не в силах успокоиться. Ёкаи раздражали его, словно мухи.
*Жажда.*
Джин почувствовал знакомый толчок. Не в животе, а где-то глубже, в самой сути его существа, связанного с мечом. *Юрэй-кири*. Меч-Разрушитель Духов. На бедре он казался обычным, слегка изогнутым клинком в простом ножны. Но Джин знал его истинную природу. Он был выкован не только для плоти и стали, но и для духа. И он был *голоден*. Голоден до энергии тех самых душ, которые Джин видел.
