Впервые увидев живого мамонта, Дмитрий Косоруков размашисто перекрестился, хотя никогда не был истово верующим, а Божьему заступничеству предпочитал пару надёжных револьверов. Но тут вышло как-то само собой, потому что воспитание не позволило в голос материться, стоя посреди вокзала, а крёстное знамение вряд ли могло кого-то задеть. Зато спешащие люди, привычные к такому зрелищу, быстро задели самого Дмитрия, пришлось брать себя в руки, поправлять висящую на плече сумку и шагать по платформе в широком ручье пассажиров. Но на стоящее в отдалении диковинное чудовище он нет-нет да и поглядывал — с опаской, любопытством и ожиданием.
Сложно сказать, чего именно он ждал от зверя.
Вряд ли того, что огромное чудовище, покрытое коротким ёжиком стриженой бурой шерсти, исчезнет подобно видению: о реальности этих гигантов Дмитрий прекрасно знал и до этой поездки. Любой офицер знал, потому что из мамонтовой шерсти шили отличные шинели, тёплые и ноские. Но знать — одно, а видеть своими глазами чудовище не меньше двух саженей в высоту — совсем не то же самое.
Скорее, Дмитрий ждал, что громадине надоест мельтешение под её брюхом, и вот тогда…
Но мамонт невозмутимо потряхивал большой шишковатой головой со спиленными бивнями, отгоняя мух, лениво тягал хоботом пучки сена со стоящей тут же тачки и неспешно пережёвывал, игнорируя человеческую суету вокруг громадной тяжёлой трёхосной телеги, на которую грузили тюки и ящики.
Второй мамонт, ещё больше первого, попал в поле зрения, когда Дмитрий миновал небольшое обшарпанное здание вокзала станции. Гигант тянул крытый фургон и выглядел столь же сонным и ленивым, как первый. Он уже не стал неожиданностью, но Дмитрию подумалось, что привыкнуть к этому будет сложно.
Мысль мелькнула и ушла, потому что наконец открылся вид на привокзальную площадь и стало понятно, что с выводами он поспешил.
Большой железнодорожный узел Хинга, через которую проходила Великая магистраль, связавшая длинной прочной нитью восточные и западные моря, была для Косорукова перевалочным пунктом. Конечная цель его пути, медвежий угол со звучным именем Шналь, лежала в стороне от надёжных дорог и больших городов, а эта станция была к ней ближайшей. Дальнейший путь предстояло проделать на лошади, которую для начала требовалось найти.
Хорошая новость состояла в том, что они здесь тоже были. В стороне под приметным, свежевыкрашенным полосатым чёрно-жёлтым столбом стояла пара извозчиков с потёртыми дрожками и дремлющими, невзирая на шум и гвалт, лошадьми. В толчее виднелись всадники, через площадь катилось несколько разномастных экипажей, вдоль дальнего края площади пара серых рысаков с достоинством влекла чёрное ландо, блестящее свежим лаком и кожей, которое издалека казалось новеньким и чистым.