Сенатор Луций Катон ожидался ещё к полудню. Но что-то задержало высокого гостя из Александрии. Скорей всего – остановка для отдыха в Датнионе, в гостях у легата Симеона Лея.
Неудивительно. Дорога под палящим солнцем для отягчённого немолодыми годами человека, да к тому же, едва оправившегося после тяжкой лихорадки, совсем не пустяк.
Но на ночлег у легата он вряд ли останется. Сенатор передал с вестовым, что прибудет непременно сегодня.
Понятно его нетерпение. Из-за внезапно приключившейся болезни он вынужден был отложить выезд из Александрии на целую неделю. Иначе, просто не доехал бы он.
Можно вообразить, какие огорченья с переживаньями (вдобавок к телесному недугу) доставила ему эта нелепая задержка.
Потому что причина его самого срочного оказательства здесь была более чем серьёзна.
Центурион Авдий Паулин – главный ожидатель сенатора – почти весь день провёл в бездействии и душевной смуте.
Ему не сиделось в своим командирском шатре; он то и дело выходил наружу: в очередной раз осматривал лагерь своей центурии – всё ли в норме – заглядывал в палатки, переговаривался с солдатами, отвечал на вопросы, большей частью, об одном – скоро ли?… Наблюдал, как идут тренировки на плацу. Проверял чистоту вокруг кухонного навеса, складов, палаток, отхожих мест… Всё было в идеальном порядке, все знали, кто приезжает.
Он часто поглядывал из-за земляного вала – ограды лагеря – на широкий пустырь, за которым распластывалась песчаная отмель морского побережья. Там же начиналась дорога к Датниону.
Дорога – громко сказано; просто прибитый копытами-колёсами жёсткий грунт, неглубокая колея, прокинувшаяся вдоль берега, мимо отмытого волнами орехового песка, мимо вросших в землю белесых валунов, мимо слоистых скальных береговых обрывов, между холмами, покрытыми на склонах скудной травой и тускло-зелёными колючими клоками шиповника и тамариска, вдоль небольших, но приятных взору компаний финиковых пальм, акаций и олеандров в пологих низинах.
На пустыре маячили два легионера, не сводящих глаз с дороги. При появленьи гостей они мигом сообщат ему, он поспешит туда для встречи. Сенатор должен увидеть его первым из встречающих. Знак уважения. Тем более, что гость был не просто сенатор, а родной дядя Авдия Паулина по материнской линии. Последний раз он виделся с ним в Риме десять лет назад совсем молодым командиром контурбения в легионе Симеона Лея, перед походом в Сирию.
И вот – по прихоти судьбы – вдалеке от Рима, странная встреча по совершенно неожиданному поводу. Или, может быть, всё-таки – слегка ожиданному? Для сенатора. Его прощальные слова, там, в Риме… Загадочные слова.
