Хелн Найт Хэклберри лежала, откинувшись на подушках. Ее карие глаза были закрыты, грудь легко вздымалась при дыхании. Черные блестящие волосы окаймляли приятный овал ее лица. Она была столь же красива, думал Келвин, как и тогда, в день их свадьбы, семь месяцев назад.
Он лежал рядом с ней, нежно сжимая ее натруженную, но все же очень женственную руку. Они лежали сейчас в новой постели в своем новом доме, но не были в нем одни, и это было не особенно приятным обстоятельством.
Он посмотрел на Джон, свою сестру, которая сейчас была молчалива, что было совсем не похоже на нее. Затем перевел взгляд на Лестера, обычно всегда улыбающегося и веселого мужа Джон, но тот сейчас тоже был вполне серьезен. Он снова пожалел, что позволил им уговорить себя пойти на это.
Она должна это сделать! Это твои брат и отец! – настаивала Джон. – Они пропадают где-то уже в течение четырех месяцев! И когда же это Келвину Найту Хэклберри удавалось переспорить в чем-нибудь свою отважную маленькую сестренку? Конечно же она права, но в данный момент от понимания этого ему было ничуть не лучше.
Рука Хелн становилась все холоднее, так, словно бы она умирала. Да, это конечно же было похоже на смерть, это путешествие по астральным мирам – на смерть от отравления. И действительно, драконовы ягоды убивали людей с заостренными ушами, только люди с округлыми ушами, как у Хелн, могли выжить после них, пройдя через частичную смерть в результате временного отделения души от тела. Никогда нельзя было быть уверенным в полной безопасности, и он ненавидел тот риск, на который приходилось идти. Если она умрет, подумал он, то и он тоже умрет и уйдет вслед за ней, если это будет единственный путь для того, чтобы им навсегда соединиться. Его рука, удерживавшая ее руку, напряглась, но она не шевельнулась. Ему повезло, что он может услышать ее мысли и разделить с ней ее переживания, пока она находится в этом состоянии. Он мог даже держать связь с ней, пока ее дух странствовал, освобожденный магией, которая некогда была тайным искусством золотых драконов. Итак, он знал, что на самом деле она не была мертва – не мертва до тех пор, пока он может нащупать ее своим сознанием.
Он начал принимать ее мысли. «Я снова вернулась на берега подземной реки», – сказал за нее Келвин. Он стал той вещью, о которой когда-то рассказывал ему отец: радиоприемником. Он настроился на слова и произносил их независимо от собственного желания. Таким образом она разделяла свой опыт с теми, кто стоял рядом с ее телом.
Келвин начал ощущать то же, что и она: проносящиеся мимо холодные стены пещеры, пересекающиеся, расходящиеся и снова сливающиеся проходы. Тусклое свечение лишайника на стенах, каким-то образом отличающееся от света ламп в комнате, где находились они четверо. Он вспомнил еще об одном устройстве – приемнике слов и картин, известном как телевидение. Может быть, он тоже становился похожим на него. Но он не мог показать другим эти видимые для него картины.
