Грань перехода сна в вязкий кошмар осталась за скобками восприятия. Ужас сгустился вокруг нее медленно, но неотвратимо, как летний день, что плавно и незаметно, но безжалостно и неумолимо перетекает в ночь.
Мария шла сквозь длинную вереницу просторных залов странного музея с диковинными экспонатами. Женщина путешествовала в полном одиночестве. Хотя иногда возникала настойчивая уверенность, что она видит мелькающие силуэты кого-то из обслуживающего персонала или других посетителей в следующем зале. Однако стоило прибавить шагу и размашисто промаршировать по толстому ворсистому ковру, как ее взгляду открывался очередной безлюдный сегмент этой бесконечной музейной кишки.
Она повторила этот прием несколько раз. Сначала с задорным азартом, потом со смутной тревогой и наконец с каким-то иррациональным страхом. В сердце поселилась гнетущая тоска, а ноги сами начинали сбиваться с ритма и малодушно семенить, стоило лишь преодолеть чуть больше половины пути к арочному переходу в новое помещение. Пришло осознание, что она очень боится встретиться с фантомными силуэтами впереди.
Осознание немного развеяло тоску, но принесло с собой злость. Чувство страха было настолько монументальным и вместе с тем по детски наивным, что вызывало досадливый стыд. Заставляло ощущать себя беспомощной и жалкой. Решив немного отвлечься, чтобы переключить эмоции, Мария начала разглядывать выставленные по бокам от ковровой дорожки экспонаты.
Справа на небольшом постаменте из белого мрамора покоился внушительных размеров шлем с глухим забралом, состоящих из затейливо сочлененных металлических пластин. Прорези для глаз отсутствовали. Гравировка на блестящей медной табличке, расположенной на постаменте, гласила: «Венец ортодокса». Ниже шел более мелкий шрифт: «Отлично сохранившийся головной имплантат диванного воина периода Третьей ортодоксальной информационной смуты. Модель RTX-Ultimate II». Венец показался Марии плодом постыдного инцеста славных рыцарских традиций и всепоглощающей виртуальной реальности. Выглядел он нефункционально и вычурно, но стильно. Парни должны быть от такого в восторге, подумала она и перевела взгляд влево.
Там на двух массивных цепях, продетых в крюки на потолке, висела большая прямоугольная картина в резной раме из красного дерева. На белом холсте была изображена стремительно сворачивающаяся к центру воронка из черных размытых клякс. При взгляде на картину у Марии возникло ощущение, что она смотрит в водоворот, утекающей в слив ванны воды. Через несколько секунд изучения у нее начала кружиться голова и противно засосало под ложечкой, а потом пришло понимание, что художник изобразил вовсе не простые кляксы, а человеческие фигурки. Творение мастера завораживало, но смотреть на картину становилось все тревожней и неприятней. Надпись на медной табличке под рамой гласила: «Исход». Имя художника и другая поясняющая информация отсутствовали.
