ГЛАВА 1. Заснеженная роза.
На небе робким румянцем заиграла заря, предвещая ясный день.
Молодой мужчина, с черными как смоль волосами и аристократически бледной кожей, стоял на коленях возле постели и смотрел на спящую возлюбленную. Первые лучи солнца позолотили сомкнутые ресницы, тихонько вздымалась грудь под легким бело-розовым одеялом. Кожа казалась прозрачной, до того она была хрупкая и нежная.
Мужчина коснулся ее руки — легонько, словно боялся разбудить, хотя кто как не он хорошо знал, что любимая не проснется даже от жаркого поцелуя.
Уже семнадцать лет она не открывала своих прекрасных глаз.
И уже семь лет он охранял ее волшебный сон.
- Доброе утро, моя заснеженная роза, — ласковым тоном произнес маг, поднимаясь.
В дверь комнаты негромко постучали.
Широкие собольи брови мужчины сошлись на переносице, губы недовольно дернулись.
- Я сказал, чтобы меня не беспокоили! — глубоким звучным голосом сказал он.
- Простите, господин Мангер, — раздался за дверью твердый голосок помощницы. — Вы сами просили доложить о письме из Совета магов в любое время дня и ночи. Можно я войду?
Мангер раздраженно дернул подбородком и хотел было выругаться, но, скосив глаза на спящее воплощение красоты и невинности, сдержался, коротко бросил:
- Анита, подождите за дверью!
Ответа не последовало; видимо, помощница оставила попытки проникнуть в святая святых и обескураженно топталась у порога. Мангер со вздохом наклонился к спящей, погладил блестящий светлый локон:
- Я вернусь, — сказал он тихо. — Спи…
Выйдя за дверь и быстро захлопнув ее за собой, чтобы не оставить шанса для помощницы бросить любопытный взор вглубь комнаты, он протянул широкую, крепкую ладонь.
- Давайте письмо.
- Что вы, — ответила помощница. — Разве мне бы отдали его? Послание такой важности выдадут лишь вам лично в руки. Посланник ждет вас, и, по-моему, он немножко торопится.
- Что ж, поторопимся и мы, — Мангер ускорил шаг, и теперь Аните приходилось чуть ли не бежать. Маг бросил быстрый взгляд на ее стоптанные туфли без каблуков.
Анита никогда не появлялась на работе в красивой женственной обуви. Да и одевалась совсем просто, по-старушечьи прагматично: одна и та же шерстяная юбка, из-под которой виднелись толстые теплые чулки унылых коричневых или серых тонов, уже поминавшиеся стоптанные туфли. Вязаные свитера с косами или кофты на пуговицах болотно-зеленого, серо-синего или черного цвета. Чуть кривоватый низкий хвост невнятно-русых волос, удерживаемый гладкой коричневой заколкой. И в довершение всего — очки в расхлябанной оправе, за которыми скрывались хоть и большие, но близорукие глаза, которые слишком часто бросали на своего начальника обожающие взгляды.
