Когда моешь посуду – чашки, ложки, масло масляное – понимаю. Но речь не об этом. О том, что когда ты, едрит мадрид, моешь ее в тазике, то сразу психологически, корешками своих мельчайших волос на закаленной коже рук, ощущаешь, что это лучше, чем мыть под краном. Я не знаю, что включается. Возможно, простое человеческое желание быть хорошей. Вот это женское. Да? Я вам всем сейчас смогу угодить. Всем. Напеку, блин, булок. На целую улицу.
Да нет же… В этом случае никто и не узнает. Потаенное желание – быть правильной женщиной. Быть экономной. И доброй, что ли. Естественной, природной такой. И тогда, глядишь, к весне мы сможем снять показания с наших счетчиков. Чтобы потом, как все нормальные люди, никого не обманывая, и даже того дядю, которому, ой, наши реки принадлежат.
Наши, да не наши. Одна единственная.
Но есть еще и вторая. И озеро – море. Есть. Оно тоже, вроде, наше.
Только чем чаще ездишь туда, тем все более и более ощущаешь, другими волосками на энной точке, что этого пациента мы теряем. Я теряю, природная женщина, муж, дети, лето, наша жизнь… теряет его. То, без чего, если честно, мы не сможем прожить.
И не потому, что на его вроде бы таких отдаленных и незначительных по площади участках дна появляются мутные водоросли, не из-за того, что туристы теперь едут туда из Перми. Езжайте, люди, дорогие.
А из-за того, что ты добираешься к нему по избитой ямообразной дороге, все ей прощая, в предвкушении встречи и (шлеп по мягкому месту) при въезде на берег – забор, металлический, с табличкой: "No entry – частная территория". И все. Ищи-свищи…
Вода из крана с ним, нашим озером, совсем никак не связана. Но мысли такие и еще не такие приходят. Да. Ого-го какие мыслища залазят в голову правильной женщины.
Например, о том, я вам сейчас скажу, что… Спокойно, ребятушки, есть на памяти один разговор. Подслушала его однажды.
Стоят у берега отец и сын – подросток. И первый говорит второму, глядя на нашу красавицу-реку: «Твое, сынок». А он его переспрашивает, не понимая, словно бы, шутит или серьезно втирает: «Че? Папа?» Отец его, конечно, из разряда тех людей, кто сказанного не повторяет. На местной ТЭЦ работает. Солидный мужик: «Говорю, пользуйся, пока молодой… Плавать пойдем?» «Пошли, па, а че ты там щас загонял про "твое", я че-то не понял?!» «Да ниче, пошутил, кому?… Тебе? Если бы… да кабы… Дяде, вон, принадлежит. (Смеясь) Начальству нашему вышестоящему»…
За разговорами они заходили в реку, которая в середине июля кусалась, как злая собака, своим природным, радостным холодком. Только у нас, только наши, местные, коренные. Да и то не все, а смельчаки, настоящие герои, могли не замечать его, ступая чуть онемевшими ногами по неприятно режущему пятки, пальцы, мягкие подушечки стопы, каменистому дну.
