Двести пятьдесят тысяч долларов на депозите зависли так же, как и партия солнечных очков на складе в Гуанчжоу. Параметры линз в инвойсе производителя не соответствовали новым европейским требованиям, и на таможне по этим документам их категорически отказались принимать.
С мистером Ю, моим давним партнером, мы работали более 15 лет, и к какому-то компромиссу, я уверен, смогли бы прийти. Но он передал дело сыну, молодому парню, окончившему Йельский университет, – амбициозному и прагматичному мистеру Ли.
В общем, хрен договоришься. Прагматичный китаец – это безнадежно.
Если к середине июля вопрос не решится, я теряю двести пятьдесят штук и рынок. Эстонский конкурент «Сан-Кайтс» давно рвется на мое место в прибалтийских сетях – и вот он, их звездный час. Тыну Лаакс – замечательный парень, но если бы он, скажем, подавился косточкой от вишни, я не долго бы горевал. Это во мне холодное бешенство злобствует от глупой безысходной ситуации. Пусть Тыну живет, черт с ним, но мне-то что делать? Ходить по офису? Об стенки головой стучать? Персонал пугать? И так все глаз не подымают. Но их винить не за что. Европа издала новые регулы, как раз в промежутке между заказом и исполнением. Чиновничья безнаказанная инициатива, непробиваемая стена неприкасаемых.
На экране – невозмутимое круглое лицо одного из полутора миллиардов жителей Поднебесной.
– Хэллоу, мистер Ли!
Он хозяин положения, он может скинуть очки тем, кого новые евростандарты не касаются. Ну, потеряет он процентов тридцать, а двести пятьдесят тысяч моих кровных останутся в банке навечно. Для меня этот месяц и есть вечность. Еще год назад я мог бы выкрутиться, но не сейчас, когда в России и на Украине благодаря геополитике все рухнуло, и такая сумма может стать фатальной.
Слушаю мистера Ли. У него хороший английский. Он и сам весь хороший: голубая рубашка, свежий вид, как будто только что из спа-салона, из парикмахерской, из бассейна, с лыжного склона. Да, так о чем он?
Мой английский работает с задержкой. «Дуэль… Satisfaction…» Что он несет? Хоть бы улыбнулся. А то так серьезен, и что-то про дуэль. Ли, погоди. Не так быстро: может, в мэйле напишешь – и я разберу, о чем ты.
Это игра какая-то? Ты об этом? Мне, понимаешь, как-то хотелось бы деньги вернуть. Пусть не все, пусть процентов восемьдесят, – и решим вопрос. Я ведь собираюсь продолжать с тобой бизнес, а бумаги на следующую партию оформим уже правильно.
В общем, я мямлю сто раз повторенную мантру, а он снова: дуэль по контракту, какая-то лабуда, не могу вникнуть. И вдруг говорит: тогда все верну, и возникшие издержки тоже. Стоп, мистер Ли! С этого места не могли бы вы повторить? Игра-дуэль! Он хочет со мной поиграть, подраться, постреляться? На мои деньги? Он умный, крепкий, молодой, весь как кожаный ремешок. Сразу вспомнился рассказ времен Второй мировой. На острове Окинава японский офицер-самурай дал американскому пленному меч, заставил его вступить с ним в бой и, конечно, превратил несчастного в ровно нарезанный рулет.
