Глава 1
Апрель 20.1 года.
14 часов 16 минут до взрыва Реактора. Раннее утро.
Проснулся? Очнулся? Не знаю, как назвать то, что произошло, когда веки разомкнулись. В общем, я пришел в сознание. Обычно, когда это происходит с людьми, то они обнаруживают себя лежащими где-либо. Но это был не тот случай: я висел. Да, висел, обмотанный веревкой вокруг грудной клетки. Голова была воткнута в велосипедный шлем, напоминающий половинку яичной скорлупы, которая от разложения загнулась с краю. Левую руку обнимал браслет наручника. Его неизменная вторая половина, оттягивая цепочку и смирившись со своей бесхозностью, висела, устремляясь к земле.
Зато одет я был стильно: классический шерстяной костюм Hugo Boss Black Label в мелкую клетку с зауженными брюками и однобортным приталенным пиджаком на две пуговицы. Идеальный наряд для делового мужчины. И хоть я им и не являлся – я был убийцей, – костюм мне очень шел. Возможно, не все хорошо отнеслись бы к тому, что я смешивал линии одежды, тем не менее, сорочка на мне была Casual, полуприлегающего силуэта с острым воротником, из хлопкового микса, с закругленным подолом. Дело в том, что я померил ее вместе с брюками цвета Medium Beige и, очень понравившись себе в зеркале – что бывало редко, – решил взять именно ее. Сорочка была еще и с белой полосой, но ее полностью закрывал черный, однотонный узкий галстук с вышивкой. Быть может то, что все на мне было черным, говорило об отсутствии вкуса, но у меня было оправдание – траур.
Петля веревки, обвившей мое туловище, впилась в подмышки, как кожаная сбруя, намоченная для средневековой пытки. Поэтому следующим чувством после удивления была дикая боль. Руки подчинялись плохо: приток крови в них практически сошел на нет. И все же надо отдать должное этой веревке, которая, сопротивляясь силе притяжения, не давала мне упасть на землю.
Сверху, снизу, справа, слева – балконы и окна. Мои ноги болтались на высоте пятого этажа. Стопы, закутанные в телячью кожу ботинок Hugo Boss Manhattan Derby, касались стекла. Хозяин окна наверняка сильно удивится, увидев икры и стопы, которые висели и не находили опоры.
О боли не могу не сказать подробнее, ибо в моем распоряжении была целая палитра ее оттенков. Довольно свежая огнестрельная рана вносила дополнительное разнообразие в болевые ощущения, многократно их усиливая. Пылала щека, на которой задевшая ее пуля оставила глубокую борозду. А еще я испытывал страшное похмелье. Казалось, по голове начали ползти трещины: так сильно она болела. Я взглянул наверх. Кусок веревки прятался в окне на восьмом этаже.
