Гайд-парк, Лондон
8 апреля 1912
Она стояла на коленях и плакала, а он тем временем судорожно оглядывался по сторонам. Как он и предполагал, парк в это время суток был совершенно пуст. Утренние пробежки в моду пока не вошли, а для бродяг, которые ночуют на лавочках, скромно прикрывшись газеткой, было ещё слишком холодно.
Он осторожно завернул хронограф в платок и положил его в рюкзак.
Она опустилась на сиренево-жёлтый ковёр из отцветших крокусов и прислонилась спиной к одному из деревьев, украшавших северный берег озера Серпентин.
Плечи её сотрясались от рыданий. Этот безутешный плач был похож на стон зверя, попавшего в ловушку.
Ему было невыносимо тяжело видеть её в таком состоянии. Но он уже успел убедиться, что самое разумное – это оставить её в покое. Поэтому он просто присел рядом на траву, влажную от утренней росы, окинул взглядом гладкую как стекло поверхность воды и стал ждать.
Он ждал, когда её боль притупится. Но сердце подсказывало ему, что эта боль останется с ней навсегда.
Он чувствовал себя таким же несчастным, но изо всех сил пытался этого не показывать.
Не стоит ей сейчас тревожиться ещё и о нём.
– А бумажные платочки уже изобрели? – наконец пробормотала она и подняла на него своё заплаканное лицо.
– Не знаю, – сказал он. – Могу предложить тебе настоящий шёлковый платок, с оборками и монограммой. В духе времени.
– «Г.М.». Ты что, украл его у Грейс?
– Она сама мне дала. Можешь сморкаться, сколько хочешь, принцесса.
Когда она возвращала ему платок, на её лице появилась слабая улыбка.
– Кажется, теперь его придётся выбросить. Прости.
– Да ну, перестань. В этом времени платок можно высушить на солнышке и потом использовать ещё раз, – сказал он. – Главное, что ты больше не плачешь.
На глаза ей снова навернулись слёзы.
– Мы не должны были оставлять её в беде! Мы нужны ей! Мы не знаем, сработал ли наш план, и у нас нет никакой возможности проверить это.
Её слова больно ранили его.
– Мёртвыми мы бы ей точно не пригодились.
– Наверное, мы могли бы скрываться с ней за границей, под чужими именами. Пока она не подрастёт…
Он прервал её тираду и обречённо покачал головой.
– Они бы нашли нас где угодно. Мы ведь обсуждали это с тобой уже тысячу раз. Мы не бросили её в беде, мы сделали единственно правильный выбор: мы помогли ей пожить некоторое время в безопасности. Хотя бы до шестнадцати лет.
Она молча посмотрела на него. Где-то вдалеке послышался цокот копыт, со стороны дороги донеслись голоса, хотя вокруг было ещё совсем темно.
– Я знаю, что ты прав, – сказала она наконец. – Но мне так больно осознавать, что мы её никогда больше не увидим, – она вытерла слёзы.
