В этой части истории я много болтаю, Песочница живет своей обычной жизнью, а Стрелок выходит на очередную охоту.
Большинство из тех, кто меня знает – предпочли бы не знать. Никто не устроится в соседнем гелевом кресле, если есть свободные места подальше, а на чашку пряного меффа скорее пригласят сырой ноябрьский сквозняк. И пусть не у всех, но, по крайней мере, у некоторых в том темном уголке сознания, куда ссылают самые неприглядные мысли, на крепком поводке и в шипастом ошейнике сидит надежда, что однажды я запнусь – и упаду виском на острую ледышку.
А самое интересное – мне все это, пожалуй, даже нравится.
Поскольку делает чуть менее пресной жизнь в нашем уютном аквариуме для слизняков… То есть, простите, я хотел сказать «в наши благополучные времена». Которые, разумеется, не всегда были таковыми.
Несколько поколений назад времена и вовсе собирались закончиться. По крайней мере, такова официальная версия. И хотя я, вообще-то, официальным версиям не слишком доверяю, в этой есть доля правды. Однако предки собрались, встряхнулись и наскребли достаточно здравых идей, чтобы отложить Большой Бдымс на неопределенный срок. К радости благодарных потомков.
И вот он я – теоретически благодарный потомок. Да и практически тоже. Но все же склонный к размышлениям в духе: «Вот ведь лысый мантикор! Никому на нежное эго не наступи, каждому руку подай, плечо подставь, ножки помой. Вот же скука…».
Развеивать скуку я наловчился, копаясь в родительской коллекции архаики. Не запрещенки, к сожалению. Но если искать прилежно и азартно, то и среди дозволенного можно отыскать занятные вещицы. Тут главное – правильно настроить фокус восприятия. И тогда даже незамысловатая комедия о коротышке, который ловко водит за нос туповатых громил, может стать пособием по доведению ближнего своего до нервного тика. А уж в классике попадаются такие сочные эпизоды с участием колюще-режущих предметов, что мне даже сложно представить: а что тогда творится в запрещенке, если вот это все в нее не попало?
Я нашел, прочитал и посмотрел достаточно, чтобы к совершеннолетию превратиться в мастера по стиранию доброжелательных улыбок с лиц сограждан. А также обладателя весьма живописно запятнанной репутации.
С такой репутацией пасти бы мне китов… Хотя нет, этих бы не доверили. Значит, пасти бы мне оленей где-нибудь в тихом уголке Белой Спирали. Но меня неожиданно выручил тест на способности к мехимерике, который проходят все достигшие восемнадцатилетия. По результатам теста получалось, что выпихивать меня на окраину жизни – не рационально. А рационально предложить мне переехать в маленький, но гордый городок Мантикорьевск и стать студентом одной из Песочниц. То есть, «отделения Поливекторной Экспериментальной Системы Образования, Самоопределения и Самореализации». Но ломать язык о столь уродливую конструкцию или высвистывать официальную аббревиатуру «ПЭСОСС» желающих нашлось мало. Так что эти учебные заведения почти сразу стали чуть насмешливо, но метко именовать «Песочницами».
