Утро. Девять уже. Сейчас посыплется! Нет, опаздывает. Ага, как я мечтал. Соленые хлопья с миндальным вкусом. Мазила! Не сыпь мимо. Надо как-то с тобой пожёстче, моя любимая крошка Лоли. Насчёт любимой она, конечно, не догадывается. Зачем ей радоваться раньше срока? Вселять надежду и всякое такое… Так что покапризничаю еще. Как там? Три раза постучать по банке ногой. Знак – хочу сладкого. Ага! Посыпались медовые.
***
Я первый не кусачий человек. Ну как не кусачий? Иногда, когда Лоли достаёт меня из банки, чтобы помыть, переодеть, поменять интерьер. Признаюсь, позволяю себе лишнего. Моё тщедушное тельце вальяжно раскинулось на податливые, похотливые кусочки и нагло нежится в ее теплых, ароматных ладонях. С наслаждением покусываю ее неоновые щупальцы. Не могу сдержаться. Особенно когда она своим ленточным язычком, острым, как моя коленка, вибрирует и щекочет сокровенные места. Я хохочу и сильно возбуждаюсь. Это её забавляет, и Лоли из ярко-сиреневого мерцает красными бликами. Я не знаю точно, сколько весит моя крошка. В высоту она достаёт до купола лаборатории. А проверяющие самцы часто цепляют головой панели освещения. Ещё у неё длинные и выразительные прорези глаз. В отличие от начальственных гигантов. Я совсем не умею говорить на их цифровом наречии. Они общаются сенсорно, присасываясь к лицу друг друга щупальцами. Бывает – недолго, а иногда так и хочется запустить в них тапок. Жаль, не допрыгнуть до горлышка банки. Моя обувь для них – соринка. Лоли меняется, когда щупальцы проверяющих присасываются к её лбу. Лицо темнеет, как мой баночный игровой экран. А узкие щели глаз, наоборот, исходят лазером во все стороны. Так же ярко и навязчиво, как купольные своды нашего громоздкого помещения. Тогда по её родному изображению проносятся мелкие закорючки. Кодированные знаки их общения пробегают многочисленными стадами кудрявых барашков. Ха-ха-ха, барашков! Что? Где я мог их видеть? Иногда поток моего сознания выдаёт мне образы, не отмеченные в баночной жизни. Осознаю, что в мозг загружена программа мышления. Предполагаю, что информация там строго дозирована. Поскольку Лоли называет меня человеком. Ну, как называет! Нет, мы общаемся жестами, знаками. За пять лет баночной жизни мы друг друга прекрасно понимаем. Я её чувствую, когда она выплёскивает на меня свой язычок из ямки в левой щеке. Тело у неё длиннющее, как мясные трубки, тянущиеся ко мне во время обеда. По бокам гибкого туловища две руки. Вместо пальцев, как у меня, по шесть щупалец на каждой. Коротких и невыносимо нежных. По крайней мере, такие у моей Лоли.
