Поздняя осень впитывает в себя последние отблески дня.
Пять часов – ни день, ни вечер. Время, когда всё постепенно зависает.
Свет тускнеет не резко, а медленно, как если бы кто-то убавлял его понемногу, как звук на пульте. Всё вокруг тонет в сером – дома, деревья, лица. Воздух сырой, тяжёлый, с запахом мокрого металла и гниющей листвы.
Я плетусь по тротуару, не глядя вперёд. Экран телефона треснут, палец листает что-то бессмысленное. Просто чтоб листать.
Мир мимо – как фон. Машины, разговоры, крики детей, чей-то кашель. Всё идёт своим чередом, без меня.
Я не выбирал путь. Просто двигаюсь, как тень по стене. Чтобы не раствориться совсем. Под ногами месиво из грязи, листвы и песка – будто осень сама устала от красок, всё высыпала в одну лужу.
Ветер противный, липкий. Щёки щиплет, воротник мокрый, лицо всё время в каплях – но я даже не вытираю. Просто иду, ощущая, что весь день, вся неделя, вся жизнь – это просто путь от одной лужи к другой.
Толпа вокруг – кипит. Кто-то говорит, кто-то спорит. Но я в этом – как рыба в аквариуме. Всё вижу, все слышу, всё происходит рядом, но не со мной.
Краем глаза замечаю свет фар. Оборачиваюсь – и сердце сжимается. Ребёнок. Один. Совсем маленький. Бежит к дороге прямо на полосу движения. Рядом никого: ни рук, что удержат, ни крика, что остановит.
Мир замирает, время останавливается. Пронзительный визг шин разрезает воздух, машина мчится, неся в себе глухую, беспощадную угрозу.
Не раздумывая, я бросаюсь вперёд. Впереди мелькает крохотная спинка, куцая курточка. Удар в грудь пронзает насквозь, и вот мы уже на тротуаре.
Ребёнок в моих руках лёгкий, почти бесплотный. Его лицо бледное, взгляд распахнут, но пустой. Словно ребёнок покинул этот мир или ещё не вернулся в него.
На куртке замечаю значок – узор, странно знакомый, как слово, которое когда-то знал, но забыл. Память покрылась инеем, стучу в неё – и она безмолвствует.
Оглядываюсь – вокруг никого. Ни криков, ни протянутых рук, ни вопросов «где он?». Только ребёнок, я, и в этом – пугающее одиночество.
Дитя не издает ни звука – ни плача, ни всхлипа, ни даже слабого шёпота. Просто лежит у меня на руках – тёплый, маленький, живой… и при этом поразительно пустой, с погасшей внутри него важнейшей искрой. Будто кто-то невидимый нажал на выключатель, или, быть может, эта искра никогда и не загоралась.
Я застыл на тротуаре, растерянный и беспомощный. Поднять шум? Начать поиски? Закричать на весь район? Но ведь он появился ниоткуда – просто выскочил на дорогу маленьким призраком. И никто, абсолютно никто не бросился за ним. Ни встревоженная мать, ни обеспокоенный отец, ни даже голос из окна, зовущий домой.
