Артём открыл глаза и потянулся в постели. Сквозь серую занавеску проглядывало хмурое питерское утро. В квартире было холодно, отопление еще не включили, поэтому голова Артема за ночь замерзла. Вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. Рекогносцировка не сообщала ничего особенного: на стуле стоял раскрытый ноутбук, тут же на фаянсовом блюдечке лежало недоеденное яблоко, а из кухни доносилось знакомое недовольное урчание холодильника.
На кухне зазвонил телефон. Очень не хотелось вставать, но это была мама. Артём с раздражением поднялся, надел тапочки и пошёл на кухню. «Алло», – раздался в трубке голос моей матери. «Ну, как там наш котик?». Артём осторожно наклонился, осмотрел лоток, а потом принюхался. «Вроде, не гадит», – мысленно отметил он.
– Артём, почему ты молчишь? Мне не нравится твоя манера молчать и чавкать в телефон.
– Я ничего не ем. – сказал Артём. Это было вранье: он успел машинально схватить и откусить яблоко.
– Что вы вообще едите? – продолжал инспекцию мамин голос. – Что там у вас в холодильнике?..
В этот момент Артем уже натягивал джинсы. Продолжая разговор с мамой, он прошел в ванную. Перед тем, как начать умываться, он взглянул на свое отражение в мутном зеркале. Его собственные глубоко посаженные серые глаза смотрели на него с немым укором. Сверху на них спускалась кайма густых, кустистых бровей. На высоком покатом лбу пролегла вертикальная складка, а в жестких нечесаных темно-русых волосах при электрическом свете поблескивала ранняя седина. Отросшую щетину давно пора было сбрить, но лень было даже думать об этом. Замерзшая голова Артема разболелась, а в ушах раздавался высокий мамин голос.
– Я пойду завтракать, мам.
– Ладно, иди, и не забудь покормить кота.
Артём надел черное пальто, закутался в шарф и вышел за дверь, чтобы выпить кофе и перекусить в любимой забегаловке. Лифт не работал, и он долго считал ступеньки своими длинными паучьими ногами: «Раз-два – почему ты не женишься… Три-четыре – твой отец в твоем возрасте… Пять-шесть – когда ты наконец-то…». Тут ступеньки закончились и он раздраженно пнул входную дверь. Да, мать его здорово раздражала, но пререкаться с ней было нельзя. «Мама – самое святое» – так Артёма научили Подписчики.
Мужчина, все еще взвинченный, оглядел свой ничем не примечательный двор старого советского образца. Стоянка для машин, где красовалось его Рено, мусорные бачки, скамейки… Сквозь голые деревья просвечивали серые панельные дома. Мужчина все реже вспоминал те времена, в которых он спускался утром на набережную, поднимал воротник своего черного пальто и пил свой кофе, задумчиво облокотившись на красный гранитный парапет и глядя в мутную серую гладь реки. Теперь казалось, все это было не с ним и ни в этой жизни, и не было ни серой Невы, ни прекрасной Елены, ни мечты о таком же прекрасном с ней будущем… Артем вздохнул.
