В ночном воздухе погромыхивало, когда я отправился в заброшенный дом на Вершине Бурь, чтобы разыскать притаившийся там ужас. Отправился не в одиночестве, ибо к отваге и безрассудству тогда еще не примешалась любовь к пугающему и ужасному, благодаря которой я на протяжении своей карьеры сумел разобраться в нескольких странных и жутких делах – и по описаниям в прессе, и на месте. Со мною были двое верных и крепких людей, я послал за ними, когда настало время. Мы давно сотрудничали в опаснейших расследованиях, для которых они были словно созданы.
Из деревни мы выехали потихоньку, избегая газетчиков, которые все еще сновали в округе со времени таинственной паники, случившейся здесь месяц назад, после явления подкравшейся кошмарной смерти. Позже, думал я, они могут пригодиться, но не теперь. Если бы господь надоумил меня взять репортеров с собой, не пришлось бы так долго хранить секрет из страха, что люди посчитают меня безумцем или сами сойдут с ума, вовлекшись в это дьявольское дело. Сейчас я рассказываю об этом, чтобы под тяжестью знания не стать маньяком, и жалею, что был так скрытен. Ибо только я один на свете знаю природу ужаса, притаившегося в этом пристанище призраков на безлюдной горе.
Наш маленький автомобиль одолел несколько миль первозданных лесов, затем, на подъеме, все изменилось. В ночном мраке, без толпы снующих вокруг людей, местность выглядела еще более зловещей, и нам приходилось включать ацетиленовые фары, хотя это могло привлечь внимание. Пейзаж не был приятен, и при свете дня, уверен, я смог бы заметить его скверную болезненность, даже не зная заранее о бродящем здесь ужасе. Дикие животные не попадались: они становятся мудрыми, когда смерть подкрадывается близко. Древние деревья, побитые молниями, казались чудовищно большими и искривленными; остальные растения – неестественно раздувшимися и словно воспаленными, а причудливые холмики и насыпи на изрытой молниями земле смахивали на змей и на людские черепа, разросшиеся до гигантских размеров.
Ужас таился на Вершине Бурь более столетия. О нем я узнал из газетных сообщений о катастрофе, привлекшей к этой местности внимание всего мира. Это было изолированное плато в той части гор Катскилл, где некогда прозябала недолговечная голландская колония, оставившая по себе лишь развалины зданий да выродившихся скваттеров[1], живущих в жалких деревушках по склонам гор. Посланцы большого мира редко навещали эти места, пока не создалась полиция штата, но и потом патрульные заглядывали сюда нечасто. Как бы то ни было, страх вошел в традицию этих деревушек; он был главной темой разговоров у нищих полукровок, когда они приезжали из своих долин и торговали корзинами ручной работы – чтобы купить те простые вещи, которые не могли сами добыть охотой, или вырастить, или смастерить.
