Вика, участвовавшая в жизни школы и победившая в смотре-конкурсе «Ставрополье мой край родной», получила в году 198-каком-то путёвку в Артек. Девятнадцатого сентября она села в поезд и покатила. «Ишь, едет – а прочие учатся, учатся, учатся…» – выстукивали колёса. Вика тогда, приколов на грудь комсомольский значок, подходила к окну, чтоб с улицы её видели школьники и завидовали. Ей это было приятно. Весь вагон ехал весёлый и говорил про таинственные Геленджик, Ялту, Мисхор, Анапу, где пляжи песчаные и каменистые, про медуз и про чудо-плоды фейхоа с сладким запахом.
Делалось всё теплей и теплей, больше старушек бегало по перрону с корзинами слив, винограда, яблок. За Мелитополем далеко заблестели морские дали.
Вдруг ночью поезд остановился.
Сперва все спали, потом стали спрашивать, где стоим.
Вспыхнул свет, поднялись гвалт и гомон. Проводники твердили, что впереди, мол, поезд, перед которым ещё один поезд. Смелые пассажиры с Викой, спрыгнув на насыпь, отправились разузнать, что как. Предводительствовал моряк с Дудинки.
Ночь была душная. За передними поездами толпа подпрыгивала, чтоб что-нибудь углядеть. Бегали возбуждённые машинисты и милицейский сержант.
– Дать фарватер спецу! – гаркнул моряк с Дудинки, двинувшись сквозь толпу тараном. Вика, влезши на крышу вагона (смелая!), рассмотрела вдали ещё поезд, как бы скативший в яму. Луна серебрила окрестности небывало волшебным светом.
– Что? – бросились все к возвратившемуся моряку с Дудинки.
– Вертаемся все домой.
– Поезд, что ль, опрокинулся?
Моряк с Дудинки ответил не прежде, чем раздавил на шее своей комара. – Нет теперь Чёрного моря и полуострова Крым. Вакуум вместо них.
– Заливает-то!
– Северный флот байки не травит, – моряк осклабился. – У него в Севастополе мать-старушка.
Вика, разволновавшись, сказала: – Азовское море есть, Чёрного с Крымом нету?
– Лишь Арабатская стрелка от Крыма осталась. Прикинь, сестрёнка.
– Как же Атрек? – в волнении переставила буквы Вика, чуть не заплакав.
– Я врать не буду. Сходим? – Моряк из Дудинки сходил с ней вперёд, где было Азовское море, плескавшее в Арабатскую стрелку, – и никакой воды более.
Постояв, посердившись, народ сел в вагоны – и поезда дали задний ход, кроме первого, провалившегося в низину. Многие в Мелитополе вышли, чтобы отправиться на Азов. Вика ехала восвояси и не вставала от огорчения с верхней полки. «Делу время – час потехе, час потехе, час потехе…» – ёрничали колёса.
