Через щели плотно прикрытых ворот погреба проникали блики красных и фиолетовых сияний. Ворота были укреплены досками и различными материалами. Раздавался глухой гром и треск раскатов молний. Доносился гул усиливавшегося ветра, и сквозь щель внутрь погреба пробиралась струйка пыли.
Убранство погреба тускло освещала лампочка, разнокалиберные провода от которой тянулись к странному металлическому коробу размером с крупный автомобильный аккумулятор. Внутри короба что-то источало очень слабый синеватый свет непонятной природы. Свет проходил через множество дыр и пробоин, небрежно и наскоро выполненных крупным гвоздем. Короб стоял на толстом листе стали, испещренном ударами молотков, который использовался как наковальня. Под лист были подложены несколько гаек так, что между верстаком и листом оставалось воздушное пространство. От обратной части короба по стене вверх тянулась толстая арматура. В нескольких местах она прихватывалась кусками проволоки к большим высоковольтным керамическим изоляторам. Ход арматуры прерывал грубый старый рубильник с потертой деревянной ручкой. Одна арматура от него шла в потолок, исчезая в стекловате и камнях свода, другая шла вглубь подвального помещения, теряясь в темноте.
Среди рабочего беспорядка, покрывавшего тускло освещенную поверхность верстака, небрежно лежал двуствольный курковый обрез с перемотанной тряпками рукоятью. Рядом так же лежал очень старый потертый поясной патронташ и затёртый том Пушкина.
Посреди комнаты стоял человек. На вид ему было 35-45 лет, но черная густая борода и потрепанный вид скрывали истинный возраст. Он был одет в старый серый плащ и советскую синюю олимпийку. Джинсы имели грубые прилаженные наколенники из автомобильной покрышки. На ногах виднелись сильно заношенные военные ботинки нового поколения с усиленными носами и мягкими бортами. Они почти не выдавали отношения к совершенно другой эпохе. Шнурки на ботинках были разными. На голове была черная потертая кожаная восьмиклинка, повернутая козырьком назад, что придавало человеку комичный вид, какой бывает у бездомных, стремящихся придать себе модный облик.
Приподняв одну бровь, примостив край языка к верхней губе, он внимательно прислушивался к звукам, доносящимся снаружи. Взор его упирался в каменный свод потолка. В руке он держал деревянную палку, то и дело пошлепывая себя ею по ноге, будто снимая излишнее нервное напряжение с ее помощью.
Напряжение росло, как вдруг что-то, мощным ударом распахнув входную дверь, вломилось в помещение. Почти налетев на человека, оно едва успело сменить траекторию и бросилось под верстак в противоположной темной части предбанника. Из темноты раздался угрожающий рык.
