-
До свидания, Иза Ивановна! – хором проскандировали двойняшки Нина-и-Зина,
просачиваясь в открытую дверь.
-
До свидания, Елизавета Ивановна, - попрощалась их мама.
Большинству
моих четырехлеток выговорить «Елизавета» было еще не по зубам, но даже «Лизу»
они умудрялись превратить в «Изу». Впрочем, я не возражала, мне нравилось.
Посмотрев
на часы, я вернулась в группу, где Даша и Аллан сосредоточенно строили
вавилонскую башню из кубиков. Дашу частенько забирали последней, но Аллан – это
было что-то новенькое. Обычно он уходил домой одним из первых, чаще всего с
пожилой женщиной, которую называл Лолой. Сначала мы все думали, что это
бабушка, но выяснилось, что няня.
Иногда
за ним приезжал на черном «Лексусе» папа, и тогда у всех воспитательниц и
нянечек находились срочные дела в моей группе. Дамы из кожи вон лезли, чтобы
попасться ему на глаза, даже замужние и пожилые. Потому что папа Аллана был
просто эталонным красавцем. Хоть клади его под колпак в Палату мер и весов.
Высокий стройный брюнет с глазами невероятного василькового оттенка и четкими,
как из-под резца скульптора, чертами лица – его не портил даже тонкий шрам на
виске, наоборот, придавал безупречно рафинированному облику пряно-пикантную
нотку. Мы спорили, сколько ему лет. Может, тридцать, а может, и сорок. Что
называется, без возраста. Он всегда был безупречно вежлив, сдержан и отстранен,
но от одного лишь взгляда – без малейшей заинтересованности с его стороны – у
меня предательски теплело в животе.
Этот
мужчина был убойно сексуален, и вместе с тем проскальзывало в нем что-то такое…
Я не могла этого сформулировать при всем желании. Завораживающее? Пугающее?
Принц
ночи – так называла его романтичная воспитательница старшей группы Лелечка. И
да, пожалуй, ему это очень подходило. Как и имя – его звали Эйдар Монеско. Вот
так, без отчества. Потому что какой-то иностранец, хоть и с российским
гражданством. Нам оставалось только гадать: итальянец, грузин, грек, турок,
араб? Или, может, еврей? Или румын? Однако по-русски он говорил без малейшего
акцента, и никаких характерных признаков какой-либо национальности в нем не
наблюдалось. Светлокожий, золотисто-рыжий, кудрявый Аллан был абсолютно на него
не похож. Пошел в мать? О ней мы знали лишь то, что она умерла.
Еще
одной загадкой оставался род занятий Эйдара. В личном деле Аллана в графе «Сведения
о родителях» было записано лаконично и непонятно: «Член наблюдательного совета
ЗАО «Н-групп»». Но очевидно было, что человек очень даже состоятельный. Не
только по машине и костюмам ценой в несколько моих зарплат. Большие деньги
всегда накладывают свой отпечаток. На кого-то отпечаток вульгарности и
дурновкусия, на кого-то – сдержанной, не бросающейся в глаза, но вполне
ощутимой, как аромат тонкого парфюма, роскоши. Наверняка он мог отдать сына в
частный садик или вообще держать дома, но по какой-то причине предпочел самый
обыкновенный, муниципальный.
