Колонка дежурного по номеру
Новая серия мрачных и захватывающих историй. (Правда, оканчиваются две или три сравнительно хорошо.) Некоторые могли – или могли бы – или могут еще случиться. Поскольку описанные в них события правдоподобны и даже вероятны. Но настолько очевидно нежелательны, что нам кажется: не должны они произойти, а если все-таки когда-нибудь произойдут, то не при нас. В наше, так сказать, отсутствие.
Как, например, мировая атомная война.
Ведь она начнется – если начнется – не иначе, как по чьей-то глупости, верно? Не прежде, чем кто-нибудь очень влиятельный спятит. От старости. Или от ненависти. Или от страха. Руководитель какого-нибудь государства. А руководители государств сходят с ума не так часто. Ну а уж если который-нибудь сойдет, ему же не дадут начать войну, обязательно свяжут. Если посмеют.
Не о чем, в сущности, беспокоиться. Тем более, что от нас ровно ничего не зависит. Вряд ли в число читателей «Полдня» входят руководители государств.
Так насладимся игрой чужих предчувствий, невзирая на печальный колорит. Надо же куда-то девать время: жизнь длинна.
И тем хороша, что подражает литературе: строит характеры, старается мотивировать поступки, в нужные моменты включает пейзаж. Разве что диалоги ей не удаются. Да вот не умеет соблюдать единство интереса.
Отчего литература увлекательней: текст всегда знает свой финал, к нему и ведет шаг за шагом. Только финал придает тексту его настоящий смысл. Жизни – тоже, но человек, ее теряющий, спохватывается обычно в последнюю минуту и не успевает, наверное, оценить качество сюжета.
А тут их сразу несколько: вышел из одного – вошел в другой. И участвуешь – этаким неуязвимым невидимкой – в разборках персонажей.
Главное – скорость: фантастика не отвлекается на описания медленных чувств. Аффект – и выстрел. Только форсированные ходы. Единственно возможные для ума, выбирающегося из смертельных ловушек, расставленных глупостью.
Переиграть ее нельзя, но это – в жизни. В литературе есть кой-какие шансы на ничью.
Самуил Лурье
