…
Сознание вернулось ко мне не вспышкой, а медленным, тягучим гулом в ушах. Он нарастал, сливаясь с монотонным стуком колёс. Голова раскалывалась, будто изнутри её растаптывали тяжёлые сапоги. Я лежал на жёстком, потёртом сиденье, вглядываясь в потолок вагона. Он был испещрён трещинами, словно карта неизвестной местности. Я попытался вспомнить… куда я еду. Имя. Своё имя. В памяти зияла чёрная, бездонная дыра. Паника, холодная и липкая, поднялась из живота к горлу. Я был никем. Пустым местом в чужой одежде.
С трудом поднявшись, я оглядел вагон. Он был почти пуст. Кроме меня, здесь были двое. Один, тщедушный, с впалыми щеками, сидел в углу, прижимая к груди потрёпанный кожаный чемодан, словно боялся, что его отнимут. Его пальцы судорожно сжимали ручку ручной клади. Второй, более крупный, спал, запрокинув голову, его дыхание было хриплым и неровным. На всех нас была одинаковая униформа – светло-голубая, грубая ткань, на груди – бирка с номером. Моя гласила: «C17-D2-451». Это было всё, что я о себе знал.
Я подошёл к окну, надеясь, что вид снаружи прояснит что-то. Но за стеклом проплывал лишь бесконечный, унылый пейзаж: промзоны, обшарпанные здания с осыпающейся штукатуркой, редкие фигуры в серых одеждах. Архитектура напоминала что-то из учебников истории, из раздела о позднем советском периоде. Где-то в глубине сознания шевельнулось смутное воспоминание, но тут же угасло, оставив после себя лишь чувство тоски и потерянности.
– Э-э-э… Здравствуйте? – мой собственный голос прозвучал чужим и хриплым.
– Ну, привет, новоприбывший… – он произнёс это без интонации, как заученную фразу. Человек с чемоданом медленно, будто с огромным усилием, повернул ко мне голову. Его глаза были пусты, взгляд устремлён куда-то вглубь себя.
– Никто не знает. Мы тут все как слепые котята. Нас везут. А куда и зачем – загадка. Лучше не спрашивай. – Он снова уставился в стену, закончив разговор. – Вы не знаете… куда мы едем? Что это за место?
Он покачал головой, и в его глазах мелькнула тень того же страха, что глодал и меня.
Его слова повисли в спёртом воздухе вагона. Я снова подошёл к окну, чувствуя, как стены смыкаются вокруг. Внезапно вдали показались очертания невероятного сооружения – башни, которая пронзала небо, уходя в самые облака. Она была так высока, что её вершины не было видно. Цитадель. Слово само всплыло в памяти, принеся с собой новый виток страха.
Поезд начал сбавлять ход. Спустя пятнадцать минут он с шипением пневматики и скрежетом металла окончательно остановился. Двери со скрипом разъехались, впустив волну холодного, влажного воздуха, пахнущего озоном, ржавчиной и чем-то ещё – запахом толпы, страха и пота. Мои попутчики, не обменявшись ни словом, поднялись и, понуро опустив головы, вышли на перрон. Я, как во сне, последовал за ними.
