Я взбиралась в гору, ругая всякими нехорошими словами друзей, которые заманили, меня в поход с группой любителей активного отдыха, пообещав незабываемые впечатления от покорения вершины и романтики вечернего костра. Они ушли вперёд, не оглядываясь на отстающих. Незабываемые впечатления получила сполна. Отстала от группы и чем дальше, тем чётче понимала, тропка, по которой шла, едва заметна. Если по ней кто-то и ходил, то было это давно. Скоро стемнеет, и что делать дальше не представляю. Идти обратно, так тропинка давно исчезла и неизвестно куда выйду, надеясь отыскать её в темноте. Остаться ждать, это единственно верное решение в такой ситуации. Спички и тёплая одежда есть, воды и еды полно, хватит надолго. Надеюсь, обо мне вспомнят и найдут. Устроившись между двух отвесных скал, вершины которых растворялись в ночном небе, сливаясь с ним в одно целое, приготовилась к ночёвке. Причиной моего отставания от группы стал шнурок на кроссовке. Он всю дорогу, как издевался надо мной, постоянно развязывался, мешая ходьбе. Я и так отставала от опытных туристов, а тут сняв рюкзак, нагнулась, чтобы завязать надоевший шнурок на узлы, чтобы уже наверняка и как результат одна среди скал. Достала бутылку с водой, приготовленные с вечера бутерброды и приступила к ужину. Тщательно пережёвывая пищу, любовалась звёздами, чей свет не заглушали огни города.
Мои друзья это Егор и Семён. С ними познакомилась, когда мне исполнилось двенадцать лет, в интернате. Это образовательное учреждение с круглосуточным пребыванием в нём детей, и возможностью уходить на выходные к родственникам, если те того желали. Братьев забирали, нет, не родители, им было некогда, они зарабатывали деньги. За ними приходила очень милая женщина, которая была нанята их родителями помощницей по хозяйству. Она же заботилась о мальчишках. Тогда Егору было тринадцать, а Семену четырнадцать. Братья давно мечтали попасть в горы, и целенаправленно шли к цели, но подруга Вероника. Как она могла оставить меня?
Она просит называть её Роника. В интернате появилась новенькая девочка, когда я перешла в последний класс, мне было почти семнадцать, а ей должно было исполниться восемнадцать. Опекуны после трагической гибели её родителей нашли оптимальный вариант избавления от сиротки. До окончания интерната они о ней не вспоминали, да и потом её судьба их не волновала.
Меня в интернат отдала сестра, она старше меня на десять лет и её муж настоял на моём определении в детское учреждение. Сестра в то время носила под сердцем ребенка и не стала спорить с мужем, позже она очень жалела и извинялась за свой поступок. Отца своего я не знала, а мама элементарно спилась. Зрелище спившейся женщины отвратительно, даже если это твоя мать. Скорее всего, это явилось причиной того, что я вообще не употребляю спиртное. Вижу бутылку с вином и вспоминаю мать, а детские воспоминания, как известно самые яркие. Мне повезло, что сестра оформила опеку. Интернат не самое приятное место, но если бы она послушала мужа, то неизвестно что из меня бы выросло в месте, где царят свои законы и полное отсутствие поддержки любящих людей. Мои мальчишки получили высшее образование, связанное с вычислительными машинами. Роника смогла окончить курсы по профессии бухгалтер и удачно устроиться на работу, а я благодаря сестре, которая к тому времени разошлась с мужем и воспитывала сына одна, выучилась на педагога младших классов. Работаю по специальности и выпустила свой первый класс. Мне двадцать шесть и мои ученики обращаются ко мне Мия Витория, по паспорту я Тамия Витория Иловай. Мама постаралась, что ей пришло в голову никто не знает. Работница ЗАГСа, которая регистрировала меня как нового члена общества, попыталась отговорить мамашу, но прекратила свои попытки на пятой минуте. Я так хочу, это всё что работник ЗАГСа слышала в ответ на все свои уговоры подумать ещё и дать девочке более простое имя. В результате я обладательница уникального имени, отчества и фамилии.
