Планета Земля. Черноморское Побережье, п. Хоста.
«Выбор – В каждом маленьком и беззащитном ребенке сокрыт сильный Великан. Он рождается с победным криком и с самых первых мгновений жизни учит ребенка быть Великим. В первых словах, первых мыслях, первых шагах, первых поступках Великан черпает энергию для роста и укрепляется в своем развитии. Немногие дети способны удержать Великана внутри своего сознания и не потеряться в установленных правилах (см. Правило) земного мира. Но те, кому это удается, навеки входят в историю и становятся главным достоянием планеты Земля. И проживают необыкновенную и совершенно прекрасную жизнь, потому что, в отличие от других людей, они свободны и счастливы как в определении своего выбора, так и осознании его последствий…»
Из «Большой Энциклопедии Великанов» планеты Альфа-Мирус, первой из планет Солнечной Вселенной бескрайней Галактики.
Каменистый пляж одиноко тянулся на сотни метров, стремительно сливаясь с тучами в одно большое черное пятно, над океаном собирался шторм.
Звезды отчаянно пытались отражаться в волнах, будто в бескрайнем зеркале, но их мягко поглощала темная паутина туч, тугая и липкая, наполненная глухими раскатами грома и готовая в любую секунду взорваться от ливня. Полная луна уныло лежала над ними, похожая на желтого жирного паука посреди своих драгоценных нитей и проникновенно растворялась в настойчивом обволакивании.
Море мутно и рассеянно беспокоилось: пенистые волны со стоном бились о скользкие камни и шумными брызгами разлетались в холодном воздухе, словно разрезанные острым кинжалом на сотни соленых слез.
Раздался глухой раскат грома и берег вмиг наполнился густыми сумерками, приправленными навязчивым запахом свежей рыбы и спелых водорослей. Луна окончательно затерялась среди черноты бескрайнего неба.
Вокруг было пусто, даже рыбацкие лодки не попадались на глаза. Только белые чайки веселились в воздухе, страшно гогоча детскими голосами и не скрывали раздирающего восторга от стремительно надвигающегося шторма. Они беззаботно кружили над одинокой фигурой, четким профилем проступающей в унылом пейзаже.
Возле самой воды стоял Человек, завернутый в длинный плащ. Он был такой худощавый, что со стороны производил впечатление одинокой колонны, обтянутой черной тканью: упругие волны ткани шумно сопротивлялись яростным порывам ветра, но временами обессиленно сдавались, и тогда плащ надувался как парусник, укрывая голову и плечи Человека.
