ВЕРХОВНЫЙ АВТОР ЕЩЁ НЕ РЕШИЛ, ЧТО ХОЧЕТ ИЗ ЭТОГО ВЫЛЕПИТЬ.
ВЕРХОВНЫЙ – ЭТО НЕ ТОТ, ЧТО НА ОБЛОЖКЕ.
ЭТО ТОТ, КТО ДИКТУЕТ НАМ ВСЕ НАШИ ЗЕМНЫЕ КНИГИ ОТКУДА-ТО СВЕРХУ
Питер. Он что-то неслышно бормочет. Заклинания? Мольбы?
Ворожит, колдует, обморачивает. Город – таинство. Город – ритуал. Город – символ. Диалог с коллективным бессознательным, с энергоинформационным полем, у которого проси, чего хочешь, которое и есть Бог.
Как распечатываются мосты, так раскрывается человеческое воображение, развязываются узлы рацио. Все «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
В этом городе может быть всё, что угодно.
Город соткан из несоединимого.
Создатель его – просветитель и одновременно палач-садист, обновитель страны – и сыноубийца.
Сердце города, Петропавловка, кладбище правителей – и тюрьма их врагов. Там они все сливаются в неразрывное целое.
Город-ковчег, который должен был спасти Россию, – сам регулярно тонет.
Первый музей – Кунсткамера – парк уродов.
Главный православный собор – Исаакий – строил католик.
Одно из самых роскошных мест – Новая Голландия – всего лишь дровяной склад. А в бывшей тюрьме на его территории собираются устроить консерваторию.
Мосты в городе шевелятся, как живые.
Ночи – белые, оксюморон, небывальщина.
Сердце царизма стало колыбелью революции.
Самый интеллигентный город и культурная столица – одновременно столица криминальная.
Город – потёмкинская деревня, обманка, фальшивка. – И образец для подражания. Вроде московской ВДНХ.
Хуже того. Город непатриотичный, пропитанный западным духом. – А ухитрился стать национальным символом.
Город – изменник, предавший национальные традиции вместе с его создателем. – Но, ценой гибели почти половины своих жителей, не предавший в блокаду свою страну.
Что скрыто в этих противоречиях?
Что всем этим город нам хочет сказать?
Я выхожу в Петербург на охоту. Я охочусь на вдохновение.
Что за город!
Осклизлый свет, озноб, лихорадка души.
Я пробираюсь по трещинам улиц, полных неприступного, непроницаемого воздуха, сквозь который приходится продираться, как сквозь колючий кустарник, так что одежда оказывается изорванной в клочья, а лицо и руки расцарапаны в кровь.
Факелы на ростральных колоннах, словно свечи на именинном пироге. Город и есть мой именинный пирог, порезанный на ломтики островов. Город – самый главный подарок в моей жизни.
Вздыбившиеся мосты, как взбесившиеся кони, и они всех нас сейчас понесут, и опрокинут, и растопчут.
