Уже около сорока минут Герман неподвижно сидел на табурете. Если бы кто-то увидел его со стороны, то решил бы, что это его очередная скульптура, которую он оставил сушиться перед обжигом. По всей мастерской были разбросаны влажные тряпки, чьими запахами пропиталось всё помещение, включая самого Германа.
Кувшин, что недавно покинул печь обжига, нахально улыбался создателю своей свежей трещиной. Как он мог допустить такую нелепую ошибку? Если бы это увидели люди, что платят по тысяче за мастер-классы Германа, они бы уничтожили его своими отзывами в интернете.
Он отчётливо представлял эти злобные буквы:
«Мастер „бьёт по рукам“ новичкам при том, что свои у него растут из задницы».
И всё в таком духе.
Над кувшином Герман трудился дольше всего, ведь семьдесят процентов цены всей композиции состояло в основном из этого изделия. Набор кружек он слепил за один вечер, даже сложный рисунок был нанесён достаточно быстро, а вот кувшин отнял два дня. Теперь эти два дня были прожиты впустую.
Он не сводил глаз с проклятой трещины и, погрузившись в молчаливый траур, не заметил, как в мастерскую зашли.
– Вы его гипнотизируете, что ли? – раздался голос, и это было так неожиданно, что Герман, вскочив, опрокинул табурет. Тот прилёг прямо на ногу посетителя, но мужчина, кажется, даже не обратил на это внимания.
– С ума сошли – так пугать?! – от неожиданности у ремесленника прорезался фальцет. Он держался за сердце, перепутав лево и право, и жадно втягивал воздух ноздрями.
– Я стучал.
– Не слышал, – уже своим хриплым басом буркнул Герман и вернул табурету вертикальное положение. – Мы закрыты, звоните завтра, а лучше – в понедельник.
– Прошу прощения, но мне нужно сейчас, – слова эти не сопровождались нахальным тоном, но сами по себе были крайне беспардонны.
– Сейчас я занят, и у нас по записи, – Герман старался сохранять самообладание, но после выходки кувшина сделать это было крайне сложно.
– Я заплачу Вам, сколько скажете, – произнёс мужчина, но его лоснящийся на свету пиджак, подобные которому надевают разве что охранники в супермаркете, и выпирающий наружу облезлый ремень говорили: «У меня есть ровно столько, сколько это стоит, плюс скидка».
– Нет времени, у меня уборка.
– Я заметил, – мужчина уронил свой взгляд на большую мокрую тряпку, прикрывающую засохшую лепёшку глины на полу. Герман лишь хмыкнул в ответ.
– Вы, насколько я слышал, самый уважаемый скульптор в городе, мне Вас рекомендовали как настоящего профессионала, мастера своего дела, и я позволил себе решить, что свою работу могу доверить только лучшему, то есть Вам. Но раз у Вас нет времени, я, пожалуй, пойду в «Старую вазу», – мужчина развернулся на пятках и шагнул в сторону двери.
