Главная площадь Корфа звенела сияющей полуденной тишиной. Общее внимание настороженной, озлобленной толпы было нацелено в спину одиночки, замершего перед статуей основателя города. Еще бы! На медного князя-основателя Корфа, покойного уже две сотни лет, глядит его убийца, живой и поныне – багряный бес Рэкст. Так его звали, не забывая добавлять титул «граф», поклон и помимо воли – порцию страха. Как иначе? Ведь о Рэксте надежно ведомо лишь одно: он не человек, его жизни нет предела, как, пожалуй, и его силе.
Людская масса безмолвно бурлила, готовая вскипеть многоголосыми проклятиями… но бес вроде бы находился на иной площади, где нет острой ненависти, обращенной к нему. Ненависти совершенно бессильной, парализованной.
Страшен Рэкст! Страшен не лицом, а деяниями – явными и тайными. На вид же, если кто-то осмелился бы взглянуть прямо, он обычный человек. Рослый, выглядит лет на тридцать или чуть менее, одет не для боя или праздника – для дороги. Темная рубаха без вышивки, штаны мягкой кожи, изрядно ношенные сапоги… Никаких украшений, из оружия – лишь короткий нож, и тот мирно дремлет при поясе, в ножнах.
Бес подставил лицо солнцу и жмурился сытым зверем.
Бес жевал травинку, лениво созерцая медный лик покойного.
Бес не уделял внимания бледному во всех смыслах подобию памятника – живому потомку основателя города, правящему ныне.
– Скучно, – Рэкст сплюнул травинку и зевнул.
Бес свойски подмигнул медному князю, единственному на площади, кто прямо и гордо глядел на своего убийцу, совсем как при жизни… Рэкст даже слегка поклонился ему – то ли отдавал дань уважения, то ли еще раз отметил свою давнюю победу. Покончив с приветствиями и раздумьями, бес, наконец, развернулся к живому потомку князя, окруженному пышной и бесполезной свитой.
Бес обернулся… и острые копья людских взглядов вмиг оказались опущены, будто мостовая их притянула.
Темные глаза беса, спрятанные в тени коротких густых ресниц, с презрительным безразличием щурились, пока его взгляд скользил по дорогим одеждам свиты, по гербам… Рыжий, чуть светящийся блеск интереса отметил лишь алых нобов,
стоящих чуть в стороне от князя и свиты. Бес усмехнулся: он, конечно, знал о том, что глашатаи княжества кричали пять дней по всем площадям Корфа о неправде беса и бое чести, что прежде гонцы развезли письма в поместья алых нобов по всему приморскому княжеству Нэйво… И после таких приготовлений лишь двое откликнулись на призыв правителя к голубокровной знати.
