Мне 10 лет, я очень люблю бегать. Частный сектор, две соседних улицы. Это мой маршрут. Когда бежишь, все в тебе поет. Стремительно бьётся сердце, кровь стучит в висках: ух! ух! И такая радость от простой мысли: вот я – ЖИВУ! В переулке – спуск, такой крутой, что можно, разбежавшись, сделать кувырок. Это предел моего блаженства, это что-то необычное и победное, я ликую!
Но в тот вечер все было иначе.
Заворачивая на бегу в переулок и собираясь набрать «пятую скорость» на спуске, я подняла голову и увидела метрах в десяти, у телеграфного столба, высокую фигуру. Это было нечто свинцового цвета. Оно слабо колыхалось, но держало форму. На существе было длинное одеяние с капюшоном, оно склонило голову и прижало руки, скрытые рукавами, к груди. Опешив, я замерла на долю секунды, во все глаза глядя на этот ужас. Существо, словно почувствовав мой взгляд, стало расти, вытягиваясь вверх. Оно стало прозрачнее и еще страшнее. Через несколько мгновений оно поравнялось со столбом. Обезумев от страха, я повернула назад, стремительно преодолевая упрямый склон, потом, метров через пять, остановилась, решив, что такого быть не может, что это мне показалось, что вот сейчас я оглянусь – и ничего не будет. С усилием воли я посмотрела назад и увидела, как оно, медленно приближаясь, плывет за мной.
Такое короткое слово – страх… Может ли оно вместить то ощущение, которое овладело мной? Ноги ослабели, стали ватными, и я уже не побежала, не пошла, а поплелась, задыхаясь от ужаса. Ничто на свете не могло бы меня заставить теперь оглянуться. Ощутив за спиной неестественный холод, я не выдержала, закричала, как животное, которое вот-вот должны забить. Запутавшись в своем неистовом крике, я споткнулась и упала на землю.
Меня поднял отец. Он услышал мой вопль, бросил возню в гараже и поспешил на помощь. Принес домой. Встревоженные родители думали, что я сломала ногу или что-то в этом роде. Осмотрев меня и убедившись, что я цела, они успокоились, а я нет. Я стала убеждать их закрыть ставни и дверь, рассказывала о привидении, которое меня преследовало. Но мне, конечно, не поверили, сказали, что это была тень, мне что-то померещилось в сумерках, что так бывает…
Ночью у меня был сильный жар, мать сбивала температуру тройчаткой и не смогла сбить. Приехала скорая, меня забрали в больницу. Там сделали укол и оставили в палате до утра.
Больница успокаивала своим запахом, чистотой и бежевыми стенами. Полежав какое-то время в постели, я согрелась, озноб прошел, температура спала. В палате еще кто-то был. Все спали. Так хорошо. И нет никакого привидения. Что это было? Уставшее сознание растворяло тревожные мысли, они мешались и уже казались какими-то глупыми. Привидения. Что за бред. Их нет. Я стала погружаться в сон. И вдруг раздался такой громкий смех, что я вынырнула из полусна, как из воды. Смех был не просто громким, он был над городом, сопками, телевышкой. Казалось, он был над всем миром. Смех был злой, как будто кто-то глумился над кем-то. Смех не прекращался. Он перечеркивал все хорошее, оскорблял слух. Одним словом, был невыносим. Почему все спят? Неужели никто не слышит? Я вышла из палаты к дежурной сестре.
