Сначала была тишина.
Не та, что приходит после грозы или темной ночи,
а иная – первозданная, слепая,
как будто весь мир был отвергнут и забыт.
Как будто сама суть звука покинула реальность.
Я не помню, где все началось – или когда.
Только как открыла глаза – и небо было серым,
а кости – черными,
и ветер знал обо мне больше, чем я сама.
Сквозь сломанные города я шла,
через корни, проросшие сквозь бетон,
через стекло, что больше не отражает лиц,
через улицы, что были когда-то именами,
а теперь – линиями в пыли.
Я шла не потому что знала дорогу.
Я шла, потому что стоять – значило умереть снова.
И даже смерть в этом мире – не то, чем была прежде.
Остались следы.
Шепот в стенах, тени под языком,
страницы, что не пишутся, но помнят.
Они зовут. Они тянут. Они смотрят.
Мир умер. Но не ушел.
Он просто стал другим.
Он впитал все, что мы когда-то строили,
и выплюнул наружу в форме кошмара.
Иногда мне кажется,
что я слышу его дыхание.
Медленное, гниющее,
как дыхание чудовища под кожей неба.
Я – часть его.
Я – тень, идущая сквозь пепел.
Я – память, что не забыть.
Я – забытая.
Но даже забытые несут в себе свет.
Пусть тусклый, пусть рваный, пусть лживый.
Я не ищу спасения.
Я ищу следы того, кем мы были.
Потому что даже в разложении – есть красота.
Вступление. Мир после слов
Когда-то здесь были города. Теперь – тени. Стекло вросло в землю, башни осели, как старики, перед своими могилами. Ветер несет обрывки мыслей, записанных на бумаге, которая не успела истлеть.
Я не знаю, сколько мне лет. Может, мне сто. Может, десять. Я – не последняя. Но я стала одной из тех, кто еще помнит, как звучит тишина. Настоящая. Не та, что перед бурей. Та, что после всего. Люди исчезли. Не сразу. Болезнь пришла, как забытая молитва. Молча, без крика, без войн. Кто-то думал – это кара. Кто-то – перезагрузка. А кто-то просто не успел сказать «прощай». Я не была там, когда все началось. Но я хожу по их следам. Я ищу слова, которые остались. Вот дом. Обвалившаяся крыша, на стенах мох. Внутри – детская кукла, накрытая пеплом. Я сажусь рядом, словно это алтарь.
– Ты помнишь? – спрашиваю я.
Конечно, она не отвечает. Но в ее молчании есть что-то, что я понимаю. Иногда я нахожу дневники. Люди писали, пока могли. Пока не боялись слов. Сегодня я нашла один в библиотеке. Переплет был объят ржавчиной. На первой странице – только одно:
«Если ты это читаешь, значит, ты уже выжил дольше, чем я. Добро пожаловать в тишину».
Я иду дальше. Мир мертв. Но в мертвом мире тоже есть дыхание.
