Длинный, пронзительный гудок паровоза, тяжёлый рывок, качнувший нас всех, и состав тронулся наконец, заскрежетав оглушительно всеми своими железными потрохами, постепенно набирая скорость. За окном мелькнула, и быстро пропала шляпка Марии Ивановны.
Санька, махавший ей до последнего, отлип носом от окошка и сел наконец-таки, ссутулившись, и расстроено засопев. И куда только делась его опаска к ейным очёчкам?! Молчу, молчу…
Отсопелся и Мишка, махавший мастеру и пришедшему проводить прадеду, вовсе уж ветхому старику, с одуванчиком избела-белых волос из-под старенького картуза времён Крымской, и выцветшими до прозрачности серыми глазами, сквозь которые смотрела Вечность.
Такой себе минор в купе, только задумчивое сопенье и стук колёс на стыках рельс, да изредка приносимые ветром клубы едкого, кисловатого угольного дыма из паровозной топки, оседающего потихонечку на оконном стекле.
Отживели, разговорились, но всё больше я с дядей Гиляем. Санька ещё не отсопелся от расставания с Марией Ивановной, а Мишка хоть и знаком с нашим опекуном, но дичится немножечко. Да и в окошко нет-нет, да и косится. Интересно! Это мы с Чижом бывалые путешественники, но и то…
– Пройдусь, – легко встал дядя Гиляй, и по всегдашней своей репортёрской привычке, отправился на поиски интересного.
– Как баре, – нарушил молчание Пономарёнок, недоверчиво проведя рукой по мягкому дивану.
– Видел бы ты, как мы с Одессы ехали! – заважничал Санька, выпятив тощую грудь, – Вот там да! Дворец, ей-ей!
– Да мне и так… – Мишка не стал продолжать.
– Да нам тоже, – закраснелся Санька, понявший свою глупость и сдувшийся обратно, – это так! Для маскировки вроде, да и не за свои деньги ехали. А так бы небось не купили. Эвона, денжищи на всякие глупости! По мне, так и это – ого!
Санька провёл рукой по дивану, вопросительно глядя на меня. Киваю, всё так. Мягкий вагон второго класса, да в отдельном купе, это вполне себе ого! На короткие расстояния и дворяне из небогатых не гнушаются третьим классом ездить.
– Ого! – говорю вслух, – Ещё какое ого! Но третьим классом ежели до Одессы, так весь измаешься, потому как условия. А так и ничего.
– Шаланды полные кефали, – замурлыкал Санька.
– В Одессу Коста приводил, – подхватываю я, расплываясь в улыбке.
Одесса! А?! Не какое-нибудь Бутово, где из развлечений только прогулки, чаепития со сладостями и гостями, да редкие, дурно поставленные любительские спектакли! Там настоящая жизнь, а не пьески с ломанием рук и предурнейшим пафосом.
– Скучал небось по Фирке!? – пхнулся локтем Санька, перемигиваясь попеременно обоими глазами, – А?
