Пролог
— Слышишь?
— Нет.
— Плачет
кто-то.
— За окном
только ветер завывает, может с калитки снова крючок слетел, вот её и мотыляет,
— вполголоса проговорила подруга, тоже прислушиваясь.
— Нет,
калитка скрипит, а из сада доносится то ли мяуканье, то ли плач ребёнка, —
возразила, поднимаясь со старого, местами протёртого кресла.
— И ты
собралась идти туда? — с недоумением пробормотала Наташка, тоже поднимаясь за
мной следом, — там дождина такой зарядил и ночь уже на дворе.
— Ты можешь
не ходить за мной.
— Ага, так я
тебя и отпустила из дома одну, — фыркнула подружка, предостерегающе добавив, —
бабка Соня на днях говорила, что в этой деревне лет сто назад жила страшная
ведьма, которая завидовала юным девушкам и выпивала из них жизнь, чтобы
омолодиться.
— Кхм… —
подавилась смешком, надевая галоши, — ты себя к молодым приписываешь?
— Конечно,
всего-то сорок годиков, я может, ещё замуж хочу выйти, чтобы платье белое и
принц на коне, — заявила Наташа, накидывая куртку.
— Угу, а
Димку куда денешь? Он, между прочим, тебя уже более двадцати лет терпит, —
рассмеялась я, запахиваясь в куртку поплотней.
— Так, за за
него и выйду, тем более выбора у него всё равно нет.
— Я просто
восхищаюсь твоим мужем, как он терпит тебя такую.
— Мучается и
терпит, — хмыкнула егоза, тут же вздрогнув от пронизывающего ветра, который
чуть не сдул нас назад в дом моей бабули, — что так холодно-то? Ведь июль месяц
на дворе, может и правда ведьма бушует.
— Ты бы
поменьше слушала эту бабку Соню, сколько себя помню, всегда сказки
рассказывала. Я часто у бабули гостила и ни разу здесь ведьм не встречала.
— Так, ты ты
ж сама ведьма, — заливисто рассмеялась Наташка, — нельзя в сорок выглядеть на
двадцать.
— Ага, ещё
скажи на пятнадцать, — усмехнулась я, резко остановившись, — опять, слышишь?
— Да,
кажется, оттуда звук идёт, но на плач не похоже.
— В том
углу, кроме старой берёзы и нет ничего, — пробурчала я, чувствуя, что
куртка нисколько не помогла укрыться от дождя.
— Этот та,
что давно высохла? Ты её до сих пор не спилила.
— Жалко, —
неопределённо пожала плечами, будто Наташка могла увидеть, меня в этой
кромешной мгле, — там столик со скамейкой ещё стоит, мы с бабулей и мамой
частенько чаёвничали под ней.
— Угу, лет
нцать назад… слышишь, громче, кажись стало.
— Да,
немного пройти осталось, за яблоней та берёзка, — подтвердила, пробираясь
через заросли кустов малины, выругалась, — колючая паразитка.
—
И высокая, щеку разодрала дрянь такая.
У некогда
раскидистой берёзы мы ненадолго замерли и не дышали, пытаясь расслышать
сквозь шум дождя и завывание ветра тот самый плач, который так не давал мне
покоя. Но шло время, а от берёзы, кроме стона покачивающих на ветру сухих веток
ничего не доносилось.
