Знаете вот это дурацкое состояние, когда промозглая осень (холодно, бррр!), ты сидишь на бетонном парапете набережной (холодном), пялишься на воду (холодную), пьёшь приторно-сладкую газировку (тоже, конечно, холодную) и изо всех сил надеешься, что река сейчас выйдет из берегов, окатит всех волной (холодной, естественно) — и каким-то чудом смоет все проблемы?
Выяснится вдруг, что никто не завалил контрольную, не ругался с училкой, не дрался с Серёгой Бурановым и не толкал его так, что этот дебил приложился головой прямо о чугунную лавочку.
Не умер, к счастью. Если бы умер — фиг бы тебе дали спокойно посидеть на набережной.
Но сотряс отхватил, и кровью всё вокруг залил основательно так — и лавочку, и одежду, и даже асфальт местами.
И сразу вопли, крики, скорая, бабушку к директору, «Ну всё, Фролова, это была последняя капля!»
Уже восьмая «последняя капля» с начала года.
Но теперь, видимо, самая-самая последняя.
А этот придурок ещё и телефон умудрился разбить. Серёга. Когда падал.
Дорогой. Новый.
Все Ксюхины вещи стоили меньше, чем этот телефон. Даже вместе с самой Ксюхой. Особенно с Ксюхой. Потому что её стоимость — вообще величина отрицательная. Никакой пользы, одни убытки.
И ещё…
До бабушки, наверное, уже дозвонились. И до Серёгиных предков тоже. И теперь они все ругаются друг с другом. То есть маман Серёгина ругается, она у него голосистая, как пароходная труба. А бабушка смотрит жалобно и уверяет, что обязательно всё уладит и деньги за телефон вернёт. А директриса снова про свою «последнюю каплю».
И так по кругу, пока все не охрипнут окончательно. Ну или пока не придут к решению, которое всех устроит. Но охрипнут наверняка быстрее.
Хотя к решению рано или поздно тоже придут, и вряд ли это решение Ксюху обрадует.
Возвращаться домой и выслушивать вердикт не хотелось. Ксюха глотнула ещё газировки, посмотрела на зелёную (последнюю!) каплю, стекающую по горлышку бутылки. Язык, наверное, такой же зелёный стал. Как у змеюки, ссссс…
Вот вылезла бы из воды огромная змеюка, или сразу Ктулху какой-нибудь, и разнёс бы весь район вместе со школой. Все бы сразу забыли и про Буранова, и про его телефон, и про контрольную.
— Ктулху фхтагн, — старательно прогудела Ксюха в недра бутылки.
— Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех… эээ… вгах’нагл фхтагн, — так же старательно выговорил за спиной мужской голос.
— А… — ответила Ксюха.
Сложно придумать что-то более осмысленное, когда ты сидишь, предаёшься страданиям, а тебе вдруг в ухо Лавкрафта цитируют.
Ну ладно, не в ухо, а в затылок. Но от этого ни капельки не легче!
