ГЛАВА 1. ОТРАЖЕНИЯ В ЛУЖАХ
{Словно в зеркале страшной ночи
И беснуется и не хочет
Узнавать себя человек,
А по набережной легендарной
Приближался не календарный -
Настоящий Двадцатый Век.
А. Ахматова
16 апреля 1920.
Российская империя, Петроград.
Екатерина Михайловна Жемчугова.}
В огромной луже перед Аничковым мостом отразился озирающийся молодой человек, прошедший тут секунду назад. Он вытащил кошелёк из корзины молодой девушки, глазевшей по сторонам, спрятал в полу своего пальто, обогнал жертву и даже приподнял кепи, желая ей "доброго утра". Можно было бы кинуться вперёд, за ним, предупредить ограбленную, вернуть украденное, но Катерина лишь ускорила шаг. А отражение тут же смылось, сбитое ногой спешащего прохожего.
Блеклое солнце в проталинах серого мутного неба навевало тоску и уныние. Не улучшило настроение ни то, что впереди ждали два дня, свободных от службы, ни то, что весна потихоньку всё же вступала в свои права.
Шагая по Невскому проспекту – главной магистрали столицы, Катя рассуждала о том, не попроситься ли ей обратно, на прежнее место работы – в ломбард на Литейном. Но мысль не успела оформиться в решение – девушка дошла до парадной конторы, за дверью которой монументально возвышалась Серафима Ивановна, главный архивариус и цербер всея конторы. Была она женщиной злобной, желчной, несчастной по сути своей; старой девой, верой и правдой служившей потомкам великого ювелира Фридриха Маберже уже сорок лет.
– Вы сегодня вовремя, голубушка, – поджав тонкие бескровные губы, отвесила хмуро вместо приветствия.
За пять минут до восьми утра каждый рабочий день Серафима Ивановна занимала свой пост в дверях, запоминая опоздавших, чтобы в последующем донести эту информацию начальнику – педантичному потомственному немцу Густаву Маберже, старшему внуку великого Фридриха. Чтобы запоминать всех нарушителей порядка, ей не требовались ни перо, ни бумага. Женщина обладала потрясающей памятью и феноменальной въедливостью, благодаря чему и стала неизменным и незаменимым архивариусом конторы. Она безошибочно помнила все изделия, вышедшие из-под рук умелых мастеров ювелирного дела, расходы материалов и фамилии поставщиков драгоценных камней. Все то, что скрупулёзно и подробно записывалось в специальные ведомости, книги и сводки, хранилось в голове Серафимы на протяжении всех её бездарно прожитых лет.
– Доброе утро, – поприветствовала Катя всех сослуживцев, проходя внутрь.
В ювелирной конторе Фридриха Маберже девушка служила всего второй год. Вначале по протекции своего дядюшки была определена в ломбард, где принимала на оценку золотые и серебряные украшения, которые приносят под залог горожане, оказавшиеся в стеснённых финансовых условиях. Чаще всего это были совсем уж отчаявшиеся люди: вдовы, сдающие обручальные кольца, бедные девицы, закладывающие серьги, оставшиеся от родителей, студенты, несущие последнее, что можно заложить – бабушкину брошь или портсигар деда. По началу Катерине с её сердобольностью и жалостливостью было трудно, она искренне надеялась, что положение дел посетителей выправится, и они выкупят сданные вещи обратно. Но проходило время, практически никто не возвращался за кольцами, серьгами и серебряными подсвечниками. Девушка тоже стала спокойнее относиться к потоку скорби и печали, который проходил через её руки в течение рабочего дня, чужие беды уже почти не задевали душу.
