ГЛАВА 1 Пленница
Осень пришла как-то особенно внезапно. По крайней мере Грэм вообще никак не ожидал холодов в здешних местах. Но осень и в приграничном Калеме осень. Всепроникающая сырость, тяжелое серое небо над головой и ни единого лучика солнца. И это самый юг империи, ха! Вот стоило ради такой скверной погоды менять родной север, с трескучими морозами и искрящимся белым снегом, ради грязной, булькающей мешанины под ногами, по щиколотку проваливаясь в бесчисленные лужи?
Впрочем, Грэм просто привередничал. В юго-восточный корпус его перевели всего пару недель назад, а с тех пор, как стражник доехал сюда, и вовсе чуть больше седмицы минуло. Не успел пообвыкнуть, расслабленно нежась под теплыми лучами солнца, как на тебе – зарядили такие дожди, а дороги в низинах скрыл такой густой туман, что в городских стенах чувствуешь себя, как на болоте. Разве что кваканья лягушек для полного погружения не хватает.
Из-за сырости город опустел. И без того немноголюдный, сейчас и вовсе будто вымер. Вроде и ветра нет, и не холодно ещё, особенно в сравнении с привычными Грэму северными морозами, но как-то зябко и неуютно. И ни души вокруг, особенно в ночные дежурства. С наступлением темноты народ по старой памяти предпочитал не высовываться на улицу – помнил, как опасна непроглядная тьма, способная скрыть от глаз притаившегося во мгле врага. Помнил, и вряд ли однажды забудет.
По меркам империи, Калем был эдаким середнячком, который уже никогда не вырастет. Места, конечно, плодородные – и солнца летом вдоволь, и дождей, но близость к восточной границе пугала, пугает и будет пугать. Особенно после войны.
Два года уже прошло с победы, а павший едва ли не в первые дни вторжения город всё никак не возвращался к прежней, мирной жизни. Калему ещё повезло – его просто утопили в крови, вырезав всё живое в округе за две луны. А не выжгли магией под корень, как три соседних, вставших на пути безжалостных захватчиков. Там и восстанавливать ничего смысла нет – земля мертва на много веков вперед.
А вот восточный форпост император пожелал возродить во что бы то ни стало, не жалея ни денег, ни человеческих ресурсов. Пока на изломе лета светило солнце, улицы бурлили строителями, кровельщиками, малярами, почти с нуля отстраивающими Калем из небытия. Но уже третий день городские улицы были девственно пусты, хоть какое-то оживление было только в казармах – очередном явном напоминании прошлого.
Войска, запечатавшие границу после окончания войны, давно ушли, остались единицы солдат, которым некуда возвращаться, да городская стража, к коей теперь относился и сам Грэм. И стражников в городе было, пожалуй, даже больше, чем местных жителей.
