Так странно – за стеной бушует толпа, а для меня весь мир как будто притих. Нет даже назойливой рекламы. Даже слабого тычка в мой фаервол. Все мои дополненные функции заблокированы, все параметры заморожены. Чувствую себя почти что человеком прошлого столетия – совершенно не властным над тем, что творится в моей голове. Даже хуже, ведь всё, что я сейчас вижу, воспринимаю, ощущаю, сохраняется на отдельном, тщательно изолированном носителе. Стоит попытаться анализировать эти ощущения, и тут же возникает крошечный лаг. Как будто на всё моё существо натянули презерватив, и он даже не ребристый.
Винсент Ван Оуэн – обвиняемый, свидетель и главная улика, поэтому он тщательно опечатан. Ни одна пылинка, ни один фотон не занесут и бита информации в старину Винса. Он теперь «только для чтения».
Вот, я уже думаю о себе в третьем лице. Если процесс затянется, раздвоения личности не избежать. А раздвоение личности – это, между прочим, преступление.
Арестуйте меня, офицер.
Офицер молчит и хмурится. Я настолько ценная улика, что суд запретил даже стандартные ингибиторы. Ничего постороннего в моей голове. Поэтому в ход пошли более приземленные технологии – наручники и целая батарея рестрикторов по всему телу. Тело ведь ерунда. Его сломать не страшно.
Первый день публичного слушания по делу Винсента Ван Оуэна будут транслировать на всю сеть, но в комнате, куда меня привели, на всех экранах какая-то муть. Кажется, шоу называется «Пойми меня». Две совершенно одинаковых истеричных курицы ненавидят друг друга, потом проживают день, обменявшись перспективами, а потом обнимаются и рыдают. Вот уж бред. Если бы они по- настоящему обменялись – продолжили бы таскать друг дружку за волосы, не моргнув глазом.
Сейчас ко мне по очереди запустят мою святую троицу. Трёх независимых экспертов, тех самых, которые освидетельствовали мой опыт и перспективу. Каждый из них успел немного побыть Винсентом Ван Оуэном – разумеется, со всеми предосторожностями, надевая мою перспективу, как маску, и брезгливо возвращаясь к чистенькому бэкапу по окончании проверки. Каждый из них написал отчёт и письменные показания на основе моих воспоминаний. Вот так. Три свидетеля по моему делу, и все трое – я. Один даже мультфильм нарисовал на основе некоторых ключевых моментов. Тоже материал дела. Жду не дождусь, когда это милое любительское аниме покажут в зале суда.
Но сейчас их задача – лишь проверить аутентичность моей перспективы. Поставить цифровую подпись под каждой печатью, сковывающей моих демонов.
Первый – доктор Адриан Талботт, королевский адвокат и эксперт по этике. Как и всякий, кто видел этику обнаженной и трогал её без перчаток, этот человек – флакон желчи и канцелярских чернил. Слог его отчета милосердно убивает в слушателе любые человеческие эмоции: «… Несмотря на то, что информация о фактических мотивах мистера Ван Оуэна была систематически удалена из его памяти, на основании характера его эмоциональных реакций на события четвертого апреля можно сделать определенные заключения о его измененном состоянии. Как уже было сказано, в процессе акта террора подсудимый испытывал постоянное и уверенное ощущение морального права. Очевидно, в глазах мистера Ван Оуэна ценность человеческой жизни пренебрежимо низка. Не менее очевидно, что он не воспринимал происходящее всерьёз. Мистер Ван Оуэн сохранял полное спокойствие, находился в приподнятом настроении, шутил, комментировал действия своих жертв; в его ассоциативном ряду ситуация в комплексе Скаймарт соотносилась с компьютерной игрой…»
