Атлантический океан,
12 июля, среда
Нос «Арабеллы» поднимался над волнами, затем проваливался вниз и снова стремился вверх среди серых спин дельфинов. Под натянутыми парусами яхта мчалась на предельной скорости – десять узлов, а ванты звенели, словно струны скрипки.
– Если ветер не переменится, к утру дойдём до лагуны, – сказал Генри, усаживаясь рядом со мной в кокпите.
– Надеюсь, мы опередим отлив хотя бы на час, – ответил я.
С Генри мы познакомились семь лет назад, когда я поступил на работу в лондонское отделение Агентства по расследованиям. До самой пенсии, на которую он вышел девять месяцев назад, он был моим партнёром. Благодаря ему из надменного выскочки я превратился в мужчину. Недавно он потерял жену. Его некогда крепкое тело заметно похудело, скулы резко выступали под кожей.
– Думаю оставить «Арабеллу» тебе, Питер. Знаю, ты будешь о ней заботиться.
Я выругался про себя. Генри был сам не свой.
– Соберись, будь добр, и приготовься взять штурвал.
– Уже пора? Дай взглянуть на картплоттер1, – поправляя очки, сказал он, и проверил курс. – Хорошо, беру.
Я передал ему управление и сел рядом. Время от времени какая-нибудь особенно крупная волна с грохотом проходила под килем, а её гребень нависал у нас за спиной. По спине у меня пробегали мурашки, но главное в борьбе со страхом – не оборачиваться назад.
– А каково твоё оправдание? – неожиданно спросил Генри.
– Оправдание за что?
– За свой вид, Питер. Я знаю, что ты уже месяц в отпуске, хотя появился на моём пороге мокрым псом всего вчера. Я говорил с Бейли.
– И что он тебе сказал?
– Упомянул лишь, что мне нужно привести тебя в чувство, даже если для этого придётся выбросить тебя за борт и тащить за яхтой, пока у тебя в голове не прояснится.
– Остроумно.
– Старые кошмары вернулись?
Я покачал головой. Кошмары никуда не исчезали. Просто стали пореже за последние годы. Они были частью моих воспоминаний – изуродованные тела, воронки от снарядов и глаза тех детей… Им не исчезнуть никогда. Но нынешнее моё состояние было вызвано другим. Или всё же нет?
– Ты не должен так продолжать, мальчик. Я знаю тебя – трусость тебе не присуща. Как и отчаяние.
– Я не в отчаянии, Генри. Скорее, я запутался.
– В моём положении я не могу сделать многого, разве что помочь тебе разложить мысли по полочкам.
– История долгая, Генри. Но она не о той войне. Последний месяц я пытался разобраться в событиях, которые пережил. Копался в интернете, ходил в библиотеки. Читал всё, что попадалось мне на глаза, даже старые газеты.
