1. Глава 1
Муж потребовал развода по совпадению ровно на седьмую годовщину нашей свадьбы.
Смотрит на меня враждебно:
— Ты дашь согласие, Карин, и я выплачу хорошие отступные. Начнёшь препятствовать расторжению брака — я всё равно добьюсь своего, только ты ничего не получишь, кроме того, что установит суд. Сходи к любому юристу, и тебе объяснят, что закон на моей стороне. У меня на руках заключения трёх разных независимых клиник, подтверждающих твоё бесплодие.
Я уныло киваю, а поднять голову уже нет сил.
Сердито фыркнув, муж — будущий бывший муж — чеканя шаг, стремительно покидает гостиную. Звук шагов отдаляется, вдали хлопает дверь его рабочего кабинета, и я остаюсь одна. Совершенно одна — в комнате, в жизни.
Я боком заваливаюсь на диван, подтягиваю колени к животу. Взгляд упирается в белизну потолка, и я чувствую себя опустошённой до донышка. Есть только пустота надо мной и бесконечная усталость могильной плитой навалившаяся на грудь. Даже дышать трудно. Берт правда думает, что в таком состоянии я могу хоть чему-то препятствовать? Изо рта вырывается рваный смех, больше похожий на чахоточный кашель. Я закрываю глаза, отдаваясь утешительной темноте.
Когда всё пошло не так?
Ответ где-то рядом, но я не понимаю, словно ответ прячется от меня за пеленой тумана, играет в злые прятки.
— Ты решила, что если будешь лежать сутки изображая больную, я изменю решение? Глупо, Карин. Приведи себя в порядок. Слушание через три часа.
Он не знает, что последнее время я почти всегда лежу?
Только я не болею.
У меня просто нет сил.
Потому что жизнь серая, и всё, что есть — это кромешная безысходность. Берт напрасно думает, что я буду чему-то препятствовать. Мне всё равно, буду я числиться его супругой или буду точно также лежать под одеялом в статусе разведённой.
Кое-как приподнявшись, я протягиваю руку. Пальцы подрагивают. Я неуклюже обхватываю стоящий на подносе стакан, и во рту заранее разливается горечь, но я делаю глоток. Горничная терпеливо ждёт. Она держится безупречно, её не в чем упрекнуть, только в глубине её глаз живёт брезгливость, адресованная мне. Я согласна — я действительно очень жалкая. Я глоток за глотком выпиваю жирный бульон с размоченными ржаными гренками. Едва ли такой еды достаточно, но больше в горло не лезет, и я позволяю горничной отвести себя в ванную, искупать, причесать, одеть и даже нанести макияж. Не ради красоты, а чтобы скрыть землистый цвет лица, мешки под глазами, сухость губ.
А ведь совсем недавно я была настоящей красавицей. Куда что ушло? Мне всего двадцать семь лет, совсем молоденькая, а чувствую себя древней старухой и иногда мелькает подленькая мыслишка, что здорово уснуть навсегда. Закрываешь глаза и… конец.
