Я стараюсь не отставать от Ани. Мы только у подножья горы, но непривыкшие к долгой ходьбе ноги уже начинают приятно гудеть. Тропинка виляет, извивается и исчезает у самой вершины. Тысячи сверчков стрекочут в высокой траве, и их гул кажется миллионом крохотных разрядов, надрывающих раскаленный воздух.
Аня бойко шагает впереди меня. Солнце играет в ее коротких волосах. Кажется, что походный рюкзак на худых плечах тяжел для нее, но несмотря на то, что Аня – ровесница моих родителей, она спортивнее и энергичнее меня. Рядом с такими людьми порой кажется, что мне не семнадцать, а все восемьдесят семь.
Под ногами вьётся и мешается кошка. Ее зовут Сайра. Мы не хотели брать ее с собой, но она сама пошла. Теперь она семенит рядом, то исчезая в траве, то вновь выныривая из нее.
Весь склон пестреет цветами. Их сладкие ароматы смешиваются в воздухе, и от этого кружится голова. В серединке розового клевера копошится пушистый шмель. Налетает ветерок и раскачивает растение. Шмель начинает недовольно гудеть, тяжело поднимается в воздух – и улетает.
Я останавливаюсь и убираю с глаз мокрую прядь волос. Оглядываюсь по сторонам, чтобы найти Сайру.
Недалеко от меня цветы вздрагивают и пригибаются, потревоженные кошкой.
– Сайра! Кс-кс!
След из колышущихся растений устремляется ко мне.
– Кс-кс!
Тут кошка выскакивает из травы и устремляется вниз по склону.
– Сайра!
Я бросаюсь вслед за ней.
На бегу я оборачиваюсь. Аня стоит на месте и провожает меня взглядом.
Сайра бежит без остановки до самой лавочки у подножья горы. Лишь там я догоняю кошку и беру ее на руки.
Я поднимаю глаза. На лавочке сидит старик. Он одет в бежевую летнюю куртку, светлые брюки, на его нотах мягкая черная обувь, а в трясущихся руках – трость. Череп старика украшают большие уши и белые, тонкие, как паутинка, волосы.
Дедушка смотрит на меня прозрачными блёклыми глазами и часто-часто моргает. По его лицу катятся слезы.
– Ты была… за горой? – спрашивает старик. Его голос звучит слабо и сухо, будто где-то тихо шелестит бумага.
