Герман пристально вглядывался в прозрачные стенки контейнера, его пальцы бессознательно касались стекла, оставляя на нём едва заметные отпечатки. Внутри, среди мелких тоннелей и ходов, копошились муравьи.
Сначала они казались обычными. Те же блестящие чёрные головы, тот же блестящий хитином панцирь, тонкие лапки, стремительно перебирающие по поверхности искусственного лабиринта. Но если смотреть дольше, если забыть о том, что ты знаешь о насекомых, начинало казаться, что они тоже смотрят на тебя.
Он знал, что это невозможно.
Но каждый раз, когда он приближался, движение внутри контейнера менялось. Муравьи двигались не просто упорядоченно – они меняли траекторию, будто реагировали на его присутствие, будто знали, что он здесь.
Герман долго пытался объяснить это рационально.
Он привёз их случайно, когда возвращался из экспедиции в Австралию. Маленький контейнер, запечатанный вместе с образцами почвы. Несколько живых особей среди замороженных проб. Тогда он и не думал, что они выживут, что смогут адаптироваться к новым условиям, что будут чем-то большим, чем просто колония.
Но они не просто выжили.
Они начали изменяться и адаптироваться.
Он проводил эксперименты, наблюдал, фиксировал реакции. Давал им разные виды пищи, менял температуру, воздействовал химическими соединениями, проверял, как они приспосабливаются к новым условиям. Но с каждым днём приходило осознание, что они не подчиняются привычным законам.
Каждое изменение среды, каждая новая ситуация не приводила к ожидаемой реакции. Вместо стандартного хаотичного поиска пищи, муравьи мгновенно адаптировались, меняя поведенческие схемы, будто бы они думали.
И теперь он чувствовал: они знали его.
Сегодня Герман решил пойти дальше.
Он не знал, что именно ждал от этого шага. Это было похоже на навязчивую идею, желание переступить невидимую грань, докопаться до сути того, что происходило в этом крошечном мире за стеклом.
Медленно, затаив дыхание, он открыл крышку контейнера.
Муравьи не разбежались.
Они продолжали двигаться, строить тоннели, прокладывать новые пути, как будто его присутствие ничего не значило. Герман осторожно протянул руку внутрь.
Один муравей замер.
Он стоял неподвижно, его усики дрожали, направленные прямо в сторону Германа.
Мгновение спустя всё изменилось.
Остальные тоже остановились.
Они не двигались хаотично, как ожидал бы учёный. Они ждали.
Герман ощущал что-то чуждое, но не мог назвать это страхом. Это было странное, неясное давление, ощущение, будто его что-то изучает.
И тогда муравей сделал первый шаг.
