Огонь весело плясал в кляксах костров вокруг большого невзрачного булыжника, с давних пор служившего бессменной святыней ближайшему поселению. Старое капище ожило впервые за долгий и плодотворный год. Снова утоптанный снег окружал вдавленный в землю огромный, поросший мхом алтарный камень. Несколько бородатых мужиков стояли перед жрецом, хмуро понурив головы. Тот, с головы до ног закутанный в волчьи шкуры, заунывно тянул древние песнопения, пританцовывая вокруг алтаря и вскидывая вверх длинный посох. Вот гортанный звук взлетел к самому небу и, запутавшись в ярких звёздах, завис на самой высокой ноте, знаменуя начало важного ритуала. Жрец вскинул руки вверх и замер. Мужики встрепенулись и расступились, пропуская к святыне низенькие фигурки. Две бабы, закутанные в шкуры белых лис, вели под руки третью. Хрупкая обнажённая девушка медленно ступала по мерзлому снегу. Гордо вскинув вверх остренький подбородок, она невольно морщилась при каждом шаге, стараясь сдержать в себе боль. Задубевшая кожа, присыпанная кристальной изморозью, переливалась перламутровым блеском подобно драгоценной жемчужине. Сжатые в тонкую линию губы посинели, а ресницы, брови и длинные чёрные локоны щедро посеребрил иней. Девушке было холодно и больно. Но осознание того, что именно ей выпала честь в этом году умилостивить Божество, согревало душу несчастной сиротке. Её сердце билось о рёбра взволнованной пташкой, но страха не было. Как не было и сожаления о быстро пролетевших годах, о не вкусившей любовных утех потерянной юности, о скором и вечном забвенье. Единственное, о чём сожалела избранница – так это о том, что батюшка с матушкой не дожили до этого времени и не видят её сейчас во всей красе подвенечного счастья. Быть избранной Снегуркой в Новогоднюю ночь – великая честь для любой юной девушки. Чтобы целый год весь народ жил припеваючи, не знал невзгод и забот, несчастий и бед, Морозко должен получить в жёны невинную. Девушки довели Снегурочку до алтаря и, зябко кутаясь, отступили. Снегурочка замерла, прислонившись спиной к шершавому камню. Частое дыхание белыми облачками срывалось со сжатых губ. Она силилась не закричать от боли и ледяных игл, пронзающих её нежную кожу. Глотая слёзы, смотрела на жреца остекленелым взглядом обречённой, но с места не двигалась. В её душе боролись два противоречивых желания. Бросить всё и с криком бежать в тёплый дом или, стиснув в кулак свою волю, принять с честью Судьбу. Воздух звенел от мороза, словно хрустальный. Огонь жадно хрустел, пожирая сухие сучья, отбрасывая на людей рыжие блики. Огромная поляна сверкала белизной, переливаясь, словно распахнутая сокровищница под светом полной луны.
