Песок. Он был повсюду. В зубах, скрипящий на зубах, в складках выцветшей от солнца одежды, в самых сокровенных тайниках потрескавшихся мешков, где они хранили последние крохи съедобной трухи. Он был их миром – бескрайним, желтым и безжалостным.
Их было мало. Очень мало. Горстка теней, бредущих по обожженной земле под багровым, неумолимым солнцем. Они давно забыли счет дням, а надежда была для них такой же абстрактной концепцией, как и воспоминания о полноводных реках или зеленых лесах. Они просто шли, потому что остановиться – значило умереть.
Старейший, Кедрик, вел их, хотя вести было некуда. Он лишь помнил, что нужно идти на закат, туда, где, по легендам, «земля не пожирала своих детей». Легенды, как и всё в этом мире, оказались пылью.
И вот, когда силы были на исходе, они увидели Их.
Сначала это были просто призрачные очертания на горизонте, искажаемые маревом зноя – великаны из бетона, вздымающиеся к небу. Гигантские, неестественные трубы, похожие на пальцы скелета древнего бога, вцепившиеся в край света. Люди замерли, вжавшись в песок.
– Чертогове… – прошептал кто-то сзади, и в этом слове был ужас стар, как само человечество. Ужас перед непостижимым.
Они хотели бежать. Развернуться и бежать без оглядки в спасительную, знакомую пустоту. Но тут Вайра, девчонка с глазами, слишком взрослыми для ее лет, тихо ахнула и указала пальцем.
На вершине одной из бетонных громадин, прямо под куполом, пылал огонек. Не желтый, как у костра, и не красный, как расплавленное небо на закате. Он был белым. Чистым, холодным и не мигающим. Словно крошечная звезда, зацепившаяся за земную твердь.
Никто не дышал. Этот свет был неестественным. Не от солнца, не от пламени. Он был молчаливым вызовом всему, что они знали.
– Нечисть, – сдавленно выдавил один из мужчин, сжимая в руке заточку из ржавой арматуры. – Дыхание дракона. Оно сожжет нас.
Кедрик, не отрывая взгляда от мерцающей точки, медленно поднялся во весь рост. Его кости скрипели громче песка.
– Что может сжечь хуше, чем эта жизнь? – его голос был похож на скрежет камней. – Мы уже в аду. Куда бежать? Глубже?
Он сделал первый шаг. Потом второй. Сердце колотилось где-то в горле, выстукивая древний ритм страха. Но он шел. За ним, цепляясь друг за друга, поплелись остальные. Вайра шла прямо за ним, ее взгляд был прикован к тому крошечному огоньку, в котором было больше жизни, чем во всей этой выжженной пустыне.
Они шли на свет. Не как путники к костру, а как мотыльки на пламя – с предчувствием гибели и с непреодолимой тягой, которую не могли объяснить. Они шли к подножию бетонных исполинов, к началу своего конца или, возможно, к новому началу, столь же немыслимому, как и сама эта тихо гудящая в тишине твердыня.
