С юга донесся нарастающий гул. Павел нехотя приподнялся, посмотрел, защищая глаза рукой от солнца, и со вздохом опустился обратно на траву.
– Опять колбаса…
Колбаса чуть сбавила скорость, плавно изогнулась на кольцевом съезде, несколько секунд тянулась мимо, подрагивая раздутым лоснящимся боком, наконец кончилась, фыркнула и умчалась под мост, на запад, удовлетворенно дорыкивая на басах. Павел перевалил голову налево и покосился на часы.
– Ровно четыре минуты, – констатировал он.
Над дорогой повисло сизое марево выхлопных газов. Кусты у обочины медленно зашевелились, свернули толстые мохнатые листья воронками и направили их раструбами к проезжей части. Марево, вытягиваясь струйками, поплыло к обочине и исчезло в кустах. Воронки не спеша раскрылись в большие круглые копыта и вывернулись наискосок, глянцевой зеленью к солнечным лучам.
– А хорошие тут селекционеры, а, Роб?…
– Да, – отозвался Михайлов.
Павел снова посмотрел на часы.
– По графику сейчас должна быть сороконожка.
Сороконожка появилась почти сразу – проскочила под мостом, вывернулась вверх по кольцу и через мост укатила на юг. Снова сработали экологические кусты.
– А сороконожки – это те же колбасы, только пустые, – сказал Михайлов. Емкость сжалась и подтянула колеса одно к другому.
– Ну и что?
– Они где-то там сливают груз.
– Сливают… А почему ты думаешь, что это жидкость? – проснулся у Павла дух противоречия. – С тем же успехом может быть газ!
– Емкости эллиптические – они мягкие, их жидкость растягивает своим весом. А газ раздувал бы равномерно, цилиндром, – пояснил Роберт.
– Убедительно. На Земле было бы абсолютно убедительно, а здесь… Понимаешь, дед, меня все преследует мысль, что все тут совсем не то, за что мы его принимаем. Мы ко всему подходим с земной меркой…
– А с какой еще меркой мы можем подходить? Господи, ну видели мы десятка полтора чужих планет, но сами – все те же люди-человеки, земные, и нет у нас пока другой мерки.
– Елки-палки, но это же совсем новая планета, чужой, непонятный нам разум, и тут все может быть совсем иначе. А мы пытаемся искать аналоги чему-то земному, какие-то подобия – что за глупая предвзятость!
– Предвзятость всегда глупая… Но, кстати, – Михайлов ухмыльнулся, – твердо верить, что на другой планете все обязано быть не как на Земле – тоже предвзятость. Павлинчик, не морочь голову: обыкновенная машина, даже старомодная, с обыкновенной цистерной – и не пытайся уговорить меня, что это самоходная картофелечистка. Едем!
– Опять едем… Куда?
– На запад.
– Ну вот, теперь на запад… Зачем?
– Посмотрим.