Пролог. Пусть плачут все, кто нас однажды потерял…
Пусть плачут все, кто нас однажды потерял…
(Жизненное кредо сирены Лауры).
Не разбирая дороги, она неслась к берегу Рейна. Сердце колотилось где-то в горле, стремясь покинуть измученное страданием тело.
– Почему?! Почему?! Почему?! – шептала она лиловым сумеркам, словно от их ответа зависела сама её жизнь.
Остановилась лишь у самой кромки воды. Ветер трепал золотистые волосы. По перепачканной щеке струились слёзы, но она уже этого не ощущала. Перед ней была тёмная бездна, к которой привело её отчаяние.
Глубоко вздохнув, занесла она ногу над спокойной водой. В водном зеркал отражалась полная Луна. Блондинка всё не решалась сделать свой последний роковой шаг. В голубых глазах ужас боролся с решимостью, но никто из них пока не смог одержать верх. Минутная заминка, и на прекрасном лице девушки появилось выражение полной растерянности.
Тут до слуха несостоявшейся утопленницы донеслись звуки арфы, и чарующий женский голос зареял в ночном воздухе:
– Пусть плачут все, кто нас однажды потерял…
Нам дела нет, что им занозой в сердце,
Таков великолепный у истории финал:
Кто всё имел, тот всё и потерял!
К чему роптать и слёзы лить в подушку?
Резона в этом нет, не льсти себе!
Любимый выбрал новую игрушку?
Скажи ему «Пока!» и дверь запри!
Любовь и страсть не сложно перепутать,
Коль сердце так наивно и чисто!
Увы, страсть – точно морок мимолетна,
И не всегда любовь стучит в окно!
Глаза девушки стали ещё больше от удивления, когда черноволосая дива с арфой и чешуйчатым хвостом игриво окатила неудавшуюся утопленницу речной водой. В дерзких синих очах страдалица не увидела ни капли сочувствия. В них царила лишь жестокая насмешка нам молодой и глупой смертной. Осознав, что видит перед собой настоящую сирену, несчастная с тихим стоном осела на песчаный берег, точно мешок с картошкой, и упала в глубокий обморок.
– Вот дурочка! – фыркнула Лаура, взбивая копну волос, ей бы позавидовала любая женщина. – Ну, по крайней мере, не думаю, что снова взбредёт в голову утопиться в моём тихом и уютном омуте!
Когда странная визитёрша и через пятнадцать минут не пришла в себя, дочь печально известной Лорелеи и утопленного ею рыцаря была вынуждена пойти на крайние меры. Приняла облик девушки в голубом платье с тугой шнуровкой и пышным кринолином, и захлопотала над жертвой собственной глупости. К лифу безупречно сшитого из дорогого шелка наряда был кокетливо приколот букетик фиалок. Длинную шею трижды обвило ожерелье из крупного морского жемчуга.
