Возвышаясь над одной из самых высоких точек скалистых гор Колорадо – горы Робсон, молодой индеец смело выставляет дрожащую от холода руку. На кончике почти заледеневшего мизинца свободно болтается увесистое украшение.
– Талисман теперь уже моего племени! – победоносно восклицает он.
Почти обезумевшего от счастья мужчину абсолютно не смущает, что он стоит у края пропасти, с трудом балансируя, как на острие ножа. Он будто играет с самой природой, внезапно почувствовав своё превосходство.
Обычному человеку было бы не под силу забраться так высоко, но он спешно подгоняемый бесами своей потемневшей души, преодолел длинное расстояние меньше, чем за сутки.
Вокруг пустота, словно время потеряло счёт и весь мир теперь принадлежит ему одному.
Горы раскинулись по обе стороны, ослепляя блестящими снежными пиками, а ветер порывисто завывает, так и норовя пошатнуть его волю.
Здесь он не самый желанный гость.
И все же, сейчас именно он в шаге от блаженного осуществления давно зреющего плана, встаёт на колени и гулко на перебой вихрю взывает к чрезвычайно капризному и неуловимому духу.
Духу ветра.
– Мне пора… – прошептала бабушка, вложив мне в руки свой ониксовый медальон.
Все детство он манил меня к себе, а сейчас, получив заветный талисман я ничего, кроме досады, не почувствовала.
– Прошлое никогда не отпускает. От него не сбежишь.
– Бабушка…
– Моя Амо.
Я крепко обняла ее, отвернувшись, чтобы скрыть слезы. Не так представляла я свой восемнадцатый день рождения. Не так.
– Я всегда с тобой. Ничего не бойся.
– Не боюсь. У моего разума твой голос.
* * *
До недавнего времени я не верила в существование загробного мира, духов, приведений или, тем более, Бога.
Мне казалось, что судьба ко мне несправедливо жестока. Если бы высшие силы существовали, обошлись бы они так со мной?
Маленький бедный домик вдали от города, смерть родителей, которых я не знала и до боли обособленная жизнь. Меня растила бабушка. Ее воля, она бы заперла меня в доме, дабы я всегда была на виду. Бабушка Мискодит была строгой женщиной.
Когда я родилась, ей было всего тридцать девять лет. Всю жизнь она была частью древнего индейского рода – это предполагает много родственников, друзей, уважение и почет. Но ради меня она сменила привычный уклад жизни и поселилась в глухой деревне, вдали от всех. Ее целью был наш покой. Мы жили тихой жизнью. В доме никогда не было гостей. И каждый день был похож на предыдущий.
Мне всегда было интересно, кому могла насолить моя добрая бабушка и какова причина нашего затворничества.
Только через месяц со дня похорон, я поняла, что ответ на эти вопросы я уже не получу.
