– Пора!
Лант стоял у шлюза, я до боли сжала в ладони ручку переносной аптечки. Яхту совсем не качало, казалось, что мы на земле, а не в штормовом море, но сквозь прозрачные стены было видно, как нас захлёстывают мутные волны. Кто сказал, что они зелёные или свинцовые? Обычная жёлто-серая муть. Может, потому что это не Чёрное море, а Балтика?
***
Всего полчаса назад мы были в другом мире. Стояли у переходника, скрывая страх и заставляя ноги не дрожать – они казались ватными. Слишком быстро и неожиданно всё произошло, и не только для нас.
Мы не были дипломатами, мы были просто людьми начала двадцать первого века, вынужденными помогать людям далёкого будущего. Помогать в их мире и времени, а теперь, когда выяснилось, что все наши усилия лишь отсрочивают катастрофу, нам пришлось идти в начало девятнадцатого века. Вдвоём, соблюдая запреты, наложенные особенностями перехода во времени: никогда не говорить вслух ни настоящих своих имён, ни того, кто откуда, кем был раньше. Идти послами в начало девятнадцатого века почти такого же, как наш, мира? Практически в прошлое.
Посольство планировалось не раньше, чем через месяц, когда мы окончательно подготовимся к нему. Но, как говориться, «человек предполагает…».
Шало́рн уже давно следил за тем миром. Как – мы долго не могли понять, ведь он сам говорил, что может получать информацию, лишь когда она передаётся электронным способом – радио, телевидение, инет. Но Тан объяснил, что им удалось перебросить в тот мир небольшие зонды с видеокамерами и микрофонами, которые могли вычленить из уличного шума отдельные разговоры, а иногда и рассмотреть газетный текст. Снимали со значительной высоты и только то, что происходит на открытом воздухе, но и этого хватало.
На календаре этого мира была первая половина июня – что по юлианскому, что по григорианскому стилю. Над Балтикой бушевал нежданный шторм. Не знаю, насколько сильный, но одно судно его точно не пережило бы. Оно-то и сбило нам все планы.
