Хмурое утро. Небо обложили тучи - тяжелые, серые, как комки грязного теста. В воздухе запах гари.
Осень.
Я смотрю на своего отца, и он отводит взгляд.
Только что он отрекся от меня.
Челядь и солдаты, напротив, даже не смотрят - глазеют. Жадно, словно на выступление заезжих комедиантов. Чтобы запомнить и рассказать потом друзьям и соседям, как оно было.
Только мысль об этом не дает мне разрыдаться. Выпрямляюсь через силу. Все еще надеюсь, по-глупому надеюсь, что отец сейчас рассмеется и скажет “Это шутка, Фран. Неужели ты поверила?”.
Герцог не любит шуток.
Его лицо сумрачно и враждебно, челюсть стиснута. Сколько ни пытаюсь, не могу поймать взгляд. Словно ему неприятно меня видеть.
- Отец!
Он отворачивается.
За что?
Оглядываюсь, ищу в толпе брата. Его нет. Так и не вышел проводить меня.
Это наказание? В чем я провинилась?
Тяжелая рука ложится на плечо, придавливает к земле. Оборачиваюсь к человеку, которого отец только что назвал моим господином и повелителем.
- Время, сеньорита. У нас впереди длинный путь.
Я не решаюсь задать вопрос, куда ведет этот путь. Слишком боюсь заплакать. Я - Франческа Рино. Врагам и плебсу не увидеть меня жалкой и униженной.
Он подводит меня к лошади. Даже подсаживает с заботой, в которой мне чудится издевка. Толпа расступается. На нас косятся с суеверным ужасом и тайком делают знаки от сглаза.
Многих, как и меня, сутки назад разбудили огненные зарницы. Помню, я стояла у окна в одной ночной сорочке, не чувствуя холода стылого рассвета, и смотрела, как небо над холмами раскрывается кровавой пламенеющей раной. Не было иных мыслей, кроме безотчетного, нутряного ужаса. На моих глазах зачинался день Последней битвы, Закат богов - разве мог быть чем-то иным кипящий огненный ад на расстоянии двух полетов стрелы?
Я вдыхала полный пепла воздух, не в силах отвести взгляд, все время, пока длилась вакханалия ветра и пламени. А позже, когда с небес хлынули струи дождя, мир потерял все запахи, кроме запаха гари.
Гарью несло от еды и одежды, духов и взбесившихся со страху лошадей. Куда бы я ни пошла, меня преследовал запах пожарищ. Напоминая о человеке, кожа которого пахла так же.
Я недолго думала, что это всего лишь совпадение.
Утром на Кастелло ди Нава легли хлопья пепла - мелкого и черного, как мириады дохлых мух. Холмы напротив походили на безжизненные адские пустоши, а в замковой капелле было не протолкнуться. Люди рыдали и каялись в грехах. И на лице каждого встречного человека я ловила тень своего ужаса.
Никто не радовался избавлению от военной напасти. Слишком жутким и противоестественным оно вышло.
