«И взывал изгнанник с вершины скалы, и небо молчало. Но в тишине родилась тень, и в ней – любовь, что не знает прощения.»
Стоя на самом краю скалы, он пристально всматривался вдаль. Его окружали лишь ночь, ледяной холод и безмолвный, застывший под панцирем льда мир. Вокруг возвышалась бесконечная гряда каменных исполинов – горных вершин, тянущихся от горизонта до горизонта, чью тишину нарушал лишь дикий ветер, с яростью трепавший его длинные черные волосы. Над головой в темном небе тускло мерцали звезды, их свет постепенно угасал, становясь все более блеклым. Молодой месяц едва освещал его лицо – бледное, словно вырезанное из белого мрамора. Пронзительные черные глаза были устремлены к горизонту, где, казалось, бескрайняя цепь гор соприкасалась с небом, и в предрассветной тьме уже рождалась тонкая полоска света – едва заметный предвестник нового дня.
У самого подножья гор медленно плыли облака, создавая иллюзию, будто весь этот горный массив парит в воздухе, а его вершины тянутся к небу, словно зубы гигантского чудовища, готового пронзить небеса.
Много ночей подряд, в предрассветный час, он прилетал сюда и, опустившись на выступ утеса, устремленного в небо, как перст, ждал рассвета – надеясь увидеть ту, ради которой был готов вновь и вновь возвращаться. Их встреча длилась меньше человеческого вздоха, короче удара сердца – миг, равный вспышке молнии.
Она появлялась рядом, словно легкое дуновение ветра, будто тень, и ее ступни мягко касались земли.
– Люциус… Ты снова ждешь меня? – тихо спрашивала она, подходя к нему.
Ради этого краткого мгновения безмерного счастья он был готов ждать вечность, чтобы снова почувствовать тепло ее губ на своем плече, нежное прикосновение ее пальцев. Когда ее руки тихо скользили по его шее и спине, ложились ему на грудь, и она страстно прижималась к нему всем телом, мысли Люциуса уносились далеко – в бескрайний Космос, туда, где они могли бы быть свободны.
– Милый… – шептала она. – Ты где?
– Я здесь, – едва слышно отвечал он, боясь разрушить хрупкость этого мгновения.
– Я здесь, – повторял он. – Я рядом. Я ждал тебя…
Он оборачивался к ней, заключал в объятия, его губы осторожно касались ее чела.
– Не исчезай… – шептал он.
– Я не могу… – отвечала Лилит, склоняя голову ему на грудь. – Ты знаешь, что не могу… У нас есть только этот короткий миг…
После этих слов Лилит растворялась в воздухе, словно туман, и Люциус оставался один. Снова один. Изгой, отвергнутый и презираемый всеми, как и Лилит.
Мысли о Лилит прервал громкий звук тяжелых крыльев. Через мгновение осторожные шаги приблизились к Люциусу по каменистому утесу.
