Я смотрела вокруг, видя роскошные надгробия, не в силах понять, что произошло. Может, я ошиблась?
Может, перепутала место?
Да нет! Место верное!
Могила должна была быть рядом с тем каменным надгробием в виде розы — памятником миссис Монфор, моей хорошей знакомой.
Рядом с её памятником я ожидала найти ту самую могилу моего ребенка, которого я ни разу не обняла и не подержала на руках. Который умер сразу после своего рождения, так и не дождавшись, пока я приду в себя. По словам доктора, принимавшего роды, малыш даже не оповестил мир о своем рождении громким детским криком.
Могилы не было.
На том месте, где она должна была быть, всё было заровнено, словно здесь никогда ничего не было. Только ровная земля и тишина.
Неужели я схожу с ума?
Я сжала цветы и игрушечного медвежонка крепче, как будто он мог вернуть мне то, что я потеряла.
Сердце сжималось от боли, когда я пыталась найти могилу, где покоился мой ребенок.
Каждый шаг по холодной земле казался мне вечностью. Я обводила тревожным взглядом ряды каменных надгробий, чувствуя, как спокойствие и тишина этого места начинает меня пугать, а потом снова вернулась к каменной розе.
Могилы нет.
Мое сердце забилось сильнее.
Я попробовала вспомнить ориентиры, что я запомнила: тот старый дуб, ветви которого тянулись к небу, как загребущие руки, тот камень с выгравированными именами — целая семья.
Раз в месяц, на протяжении уже пяти лет, я прихожу сюда. Первый год я ходила каждый день, пела колыбельные, гладила мрамор и прижималась к нему щекой. Я разговаривала с ним, подолгу просиживая на могиле. Потом я поняла, что сердца у меня не хватит. И стала ходить реже. Сначала раз в неделю. Потом раз в месяц. Боль притупилась, но не прошла.
За это время в моей жизни случилось многое. Муж бросил меня, потребовав развод. Он не хотел быть мужем бледной тени, которая носит в себе тяжкий груз печали. Поначалу он еще пытался что-то изменить, как-то отвлечь меня, развлечь, а потом махнул рукой и ушел. Оставив мне мое приданное и поместье.
“Это же просто ребенок! Мы даже его не знали! У нас нет воспоминаний, связанных с ним. Нет игрушек, нет детского лепета. Проснись! Я прошу тебя! Может, хватит пребывать в этом дурном сне? Никто не носит траур столько лет!”, — тряс меня за плечи муж, когда я в очередной раз заказала букет цветов и игрушки, чтобы поехать к малышу.
“Лидия! Сними наконец-то свой траур! Вон сколько у тебя платьев! Надень любое! Хотя бы на один день! Ради меня! Я уже не говорю о том, чтобы ты снова выезжала в свет! Знаешь, что о тебе говорят? О том, что ты помешалась рассудком. И сейчас, дорогая, я начинаю им верить!”, — слышала я призрачный голос мужа.
