Глава 1. Последний глоток.
Чай остыл. Элиза заметила это, когда подняла чашку к губам и почувствовала на языке не тепло, а какую-то противную вялость. Она поставила чашку обратно на стол и посмотрела на экран ноутбука, где курсор мигал в середине незаконченного предложения.
«Альпийские леса помнят то, что люди давно забыли».
Странная фраза. Элиза сама не понимала, откуда она пришла. Обычно она писала конкретнее, с цифрами, с фактами, с ссылками на исследования. Но сегодня что-то было не так. Слова приходили не из головы, а откуда-то глубже – из того места, где живут детские воспоминания и полузабытые сны.
За окном её мюнхенской квартиры уже темнело, хотя было всего четыре часа дня. Ноябрь в Германии – это месяц, когда день умирает рано, а ночь приходит медленно, расползаясь по улицам серой пеленой. Элиза любила это время года. В нём была какая-то честность. Зимой всё притворство отпадает: холодно – значит холодно, темно – значит темно.
Она снова попыталась сделать глоток чая и поморщилась. Совсем остыл. Нужно было встать, подогреть, но тело не слушалось. Руки лежали на клавиатуре, но пальцы словно окаменели. Элиза попыталась пошевелить ими и почувствовала странное покалывание – не боль, скорее предчувствие боли.
«Альпийские леса помнят то, что люди давно забыли».
Эта фраза была как заноза. Элиза не могла от неё избавиться. Она крутилась в голове, повторялась, становилась громче. И вместе с ней приходили образы. Образы, которые Элиза не вызывала сознательно.
Она видела лес. Настоящий лес, не тот ухоженный парк на окраине Мюнхена, куда она иногда ходила бегать по воскресеньям. Это был дикий лес, первобытный, где деревья росли так плотно, что между ними не было просвета. Где земля пахла грибами и прелью, где каждый звук – скрип ветки, шорох листвы – казался словом на забытом языке.
Элиза закрыла глаза. Сердце билось неровно, словно споткнулось и теперь пыталось восстановить ритм. Она положила руку на грудь и почувствовала, как под рёбрами что-то сжимается. Сжимается и не отпускает.
«Не сейчас», – подумала она отстранённо. Как будто это происходило не с ней, а с кем-то другим, кого она наблюдала со стороны.
Боль пришла резко, как удар кулаком изнутри. Элиза попыталась вдохнуть, но воздух не шёл. Лёгкие наполнялись чем-то плотным, вязким, похожим на воду. Она схватилась за край стола, опрокинула чашку. Чай разлился по клавиатуре, потёк на пол, но Элиза этого уже не видела.
Она видела лес.
Тот самый лес, в котором заблудилась в пять лет.
Это было в Баварии, недалеко от деревни, где жила её бабушка. Летние каникулы, жара, запах сосновой смолы. Бабушка повела её в лес за земляникой, и Элиза отстала. Просто отстала – увидела бабочку, побежала за ней, и когда оглянулась, бабушки уже не было.
