Что правда, то правда. Дом был старый. Старый-престарый. Такой старый, что у него было всего два этажа и семь окон: три внизу и четыре на втором этаже. Такой старый, что ступеньки перед входом вросли в асфальт, и, если бы кто-нибудь захотел войти, вообще не понадобилось бы поднимать ногу. Такой старый, что ни Тарик, ни Лиска даже и не подумали бы туда заходить – вот ещё! Если бы не кот. Точнее, не мышь. Точнее, сначала мышь, потом кот. Точнее… Хм. Давайте-ка, по порядку.
Было лето, и можно было делать что хочешь. Когда тебе, скажем откровенно, не очень много лет, "что хочешь” может быть очень шумным, поэтому мамы выгнали двух мучителей дышать свежим воздухом. Мучители – Тарик и Лиска – жили рядом и знали друг друга всегда. То есть с самого-самого детского детства. Просто, в какой-то момент обнаружилось, что рядом есть кто-то, с кем можно разговаривать, меняться игрушками, по очереди учиться ходить, читать друг другу буквы, ну, и так далее.
А дом – он тоже был во дворе всегда. Наверное, появился вместе с Землей из какой-нибудь космической пыли, а уже потом его окружили семнадцати и двадцати двухэтажные "стенки" и "свечки". Дети привыкли не замечать его, как не замечают дерево или, например, фонарный столб. Похоже, там и не жил никто. Хотя нет, вечером одно-два окна светились, да и над дверью всегда горело что-то тусклое. И вот теперь Лиска стояла напротив того самого дома у того самого подъезда и говорила Тарику:
– Она живая, а?
– Не, ну, она сидит же… – отвечал Тарик.
– Не убегает.
– Ничо се. А если ближе подойти?
– Давай.
Они осторожно, на пару шажков, приблизились к ступеньке перед дверью, на которой, свесив крохотные лапки, сидела и, видимо, блаженствовала, греясь на утреннем солнышке, мышь. Мышь. Сидела. Свесив лапки. А передние положив на то, что, немного подумав, Тарик назвал бы коленками. Повернув острую мордочку к солнцу мышь – теперь было уже видно – зажмурилась и ребят то ли не замечала, то ли ей было все равно.
А через миг произошло вот что: из-за двери, не торопясь, вышел здоровущий черно-белый котяра. Причем, слева у него была чёрная шерсть, справа – белая.
– Э… – обеспокоилась судьбой мышки Лиска.
Кот хмуро зыркнул на неё, подошел к мышке и ткнул лапой. Та встрепенулась, посмотрела на кота, на ребят, пожала тем, что Тарик про себя назвал бы плечами, взобралась на ступеньку и ушла вместе с котом за дверь. На задних лапах.
– Ничо се… – повторил Тарик.
– Они дрессированные. Наверное. Там дрессировщики живут знаменитые. И их дрессируют, – догадалась Лиска.
