– Дядь Саш, а ты мне принес котенка? – в очередной раз поинтересовалась Манечка.
– Привет, монстр, – Саша потрепал ее по черным волосам, задев синий бантик. – Папа-то как, дома?
На монстра девочка не обиделась. Незнакомые слова ее не пугали – не кикимора же, не лахундра… и вообще несозвучно с местной лексикой.
Она юркнула в приоткрывшуюся дверь, что-то пропищала – и вскоре на пороге комнаты появился Моисей Абрамович – сутулый, в еле заметных веснушках, похожий на высохший батон хлеба.
– Чего тебе, Саш? – чувствовалось, что сегодня он уже успел слегка разогреться. Исключительно для аппетита.
– Разговор есть, Абрамыч, – Саше не хотелось рассусоливать, да и некогда было. – Серьезный разговор.
– Заходи, – сосед сделал гостеприимный жест. Пить в одиночку Моисей Абрамович еще не слишком привык и нуждался в партнере.
– Не, Абрамыч, не здесь, – Саша мотнул головой. – Пройдемся до скверика.
Как и следовало ожидать, возражений не последовало. Сосед накинул потрепанный, знававший лучшие времена пиджак и послушно затрусил по коридору. И почему так получается? Почему все они слушаются? Даже смешно подумать, чтобы то же самое дома. Например, чтобы Люся…
На улице уже расползалась первая, зыбкая волна сумерек. Только что побрызгал дождик, но облака разошлись, и слегка щербатая луна отражалась в многочисленных лужах. Саша вдруг подумал, что отражения эти кажутся едва ли не убедительнее высокого оригинала.
– Ну, так чего тебе? – взгляд черных, слегка навыкате глаз соседа был гораздо трезвее голоса.
– Абрамыч, слушай сюда. Разводить всякие турусы не буду. Уезжать вам надо из Ленинграда, всей семьей. Срочно. Сегодня. У тебя ж вроде родня в Сталино? Брат младший, тетки-дядьки? Короче, я вам билеты уже взял. Вон, держи. В ноль пятнадцать…
– А… А с какой стати, Саша? – только и нашелся что выдавить Моисей Абрамович.
– А вот с такой, – пришлось сделать голос жестким. – Сам прекрасно понимаешь. Есть у меня необъяснимая уверенность, что ночью за тобой придут.
Умница Моисей Абрамович не стал изображать недоумение образцового советского человека.
– А в Сталино не придут?
– Маловероятно. Хотя и не исключено. Но здесь – как пить дать. А ляжешь на дно, перекантуешься, забудут про тебя. Так бывает, ты уж поверь.
Моисей Абрамович поверил. Это было удивительно, невозможно – но он верил. Все они верили. Хотя, по логике вещей, следовало бы заподозрить банального стукача-провокатора. И уж кто-кто, а Моисей Абрамович – дядька жизнью битый, понятливый. Мог бы докторскую степень иметь… если бы. Этих «если бы» накопилось много.
